● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
sofia boutella & ezra miller

» имя, возраст: Аделаида (Эдди) и Наполеон (Полли) Ренард, обоим около 25-28. » принадлежность: человек или носитель, как пожелаете. » профессия: крайне предприимчивые молодые люди. Профессиональные проходимцы, шулеры, шантажисты и мошенники на доверии; в настоящий момент вербовщики или искатели одной из сторон.

» способность: если хоть один из вас выберет быть носителем, то я предположил бы способность к анаплазии для дамы и влиянию на поля вероятности для джентльмена. » сторона: ренегаты или вигиланты, на ваш выбор. » статичное изображение: ссылка на леди и на джентльмена.

Аделаида и Наполеон приехали в Америку из Канады (где и познакомились) в погоне за знаменитой американской мечтой будучи еще желторотыми птенцами. На дворе был 2031 год и мир казался коробкой со сладостями.
Работать усердно, чтобы после им воздалось за труды они не собирались, их план был прост и изящен: покуда на свете были сорящие деньгами дураки, Эдди и Полли могли себе не в чем не отказывать. Впрочем, очень скоро они пришли к выводу, что слишком хороши и умны для того, чтобы стелиться под кого-то за такие скромные гонорары.
Теперь они продают свои таланты очень и очень дорого. Проверьте свои счета перед тем как рискнуть сесть с ними за карточный стол.
И тогда началась совсем другая история, полная компрометирующих фотографий и слухов с душком. Они были как Бонни и Клайд, только без погонь, выстрелов и со счастливым концом.
Эти двое умеют хорошо устраиваться в жизни и извлекать выгоду практически из любой, пусть даже и весьма щекотливой ситуации. Они представляются то супругами, то братом и сестрой, называют друг друга чужими сокращенными именами (тогда все становится с ног на голову и на имя Эдди отзывается Полли, и наоборот), путая окружающих и получая от этого определенную долю удовольствия. Они оба игроки, люди с тысячей и еще одной маской, с краплеными картами по всем рукавам, да еще к тому же хорошо знающие правила игры.
Совершенно не знают цены деньгам, зато очень дорого ценят настоящее товарищество.
Они могут показаться беспечными мотами, но обольщаться не стоит: за милыми мордашками достаточно мозгов, чтобы уронить вас в ту яму, что вы лично выкопали для них. Так что выбор стороны, к которой они примкнули, был более чем осознанным решением.

Если эта обворожительная парочка появится, то я непременно придумаю, как пересечься с ними.

Всему написанному верить.
То о чем я промолчал остается на ваше усмотрение.
С радостью вручу их как паре игроков за раз, так и игрокам по отдельности.
Кто эти двое друг другу на самом деле остается на вашей совести (документы у них так или иначе есть на все случаи жизни).

п р и м е р    п о с т а

Разделение сладкой парочки по машинам, как ни странно, было продиктовано мистеру Девени не только тем, что для того чтобы довести импалу до нужной точки достаточно было только одного человека или именем Нила Харви, явно фигурировавшем в исповеди идиотов из гаражей, в единственном числе. Дело было еще в том, что парниша, ушедший с ним к машине, и проторчавший по пояс в багажнике, утирая из под носа юшку посмотрел на него в упор и не спросил, а приложил словами как бетонной плитой:
— Вы убьете его.
У него подрагивали руки как с похмелья, но голос звучал как у диктора, читающего последнюю биржевую сводку.
— Я хочу видеть это, — сказал он и мистер Девени поневоле взглянул на него иначе. — Как он получит по заслугам. С лихвой.
Джимми и сам не понимал как слова сорвались с его языка. Он никогда не отличался жестокостью или снисходительным отношением к законности чьих-либо действий, но сейчас, словно насмотревшись паршивого триллера с 25 кадром, ему хотелось увидеть кровь и боль, лично присутствовать при том, как виновный понесет справедливое наказание. И в этих желаниях не было ни капли от того Джеймса Эшби, что верил в то, что наказание за совершенное преступление определяет закон, а не самосуд.
"Полиция не ударит пальцем о палец, даже если я выберусь живым и расскажу обо всем. Разборки бандитов не наше дело, Джимми, вот что они ответят. Пусть бы и перебили друг друга, нам же меньше работы."
Еще какие-то сутки назад, он с натяжкой, но принимал такой взгляд на вещи. Но за последние сутки изменилось слишком многое.
Это была его последняя просьба или вроде того. Рассаживаясь по машинам, уверенность Джимми в том, что Нил Харви оставит его тонуть в одиночестве приближалась к ста процентам. После всего увиденного, раз за разом ныряя в просмотр и пытаясь зацепиться за прежде незамеченные детали, он заработал себе такую головную боль, которую таблетки заглушали с трудом. К тому же таблеток у него больше не было, как и телефона, ключей от съемной квартиры и билета на автобус. Пуля в висок могла бы здорово помочь, но кажется этим лекарством с ним делиться не собирались — дуло упиралось ему в печень.
Всю дорогу до гостиницы он провел как в забытьи, безвольно заваливаясь на бок на поворотах. Пару раз его даже неласково пихнули в плечо, а потом закинули в рот какую-то таблетку, заставив проглотить. Виски заломило сильнее, зато поплывший перед глазами мир снова обрел четкость.
Мистер Девени со скучающим видом смотрел в окно. В зеркале заднего вида больше не было импалы. Джеймс попытался пошевелиться, до передал натягивая цепь наручников, за что получил еще один тычок в бок. Удивительно, его вынужденный подельник исчез, а он сам все еще был жив. То что они должны были подъехать к месту встречи по отдельности прошло мимо его измочаленного работой способности мозга. Или он услышал это и успел позабыть?
— Без глупостей, — предупредили его, когда фургон припарковался так, чтобы в любом случае перегородить выезд с парковки, реши кто-нибудь из присутствующих сбежать вдарив по газам.
Это было даже немного смешно: человек подошедший к машине и склонившийся к двери со стороны водителя был действительно похож на Джеймса ростом и издалека, со своего места, ему казалось, что он снова сорвался в прокол и сейчас смотрит альтернативную версию событий прошедшей ночи.
Вблизи оказывалось, что физиономия у него была посмазливей (не говоря уже о том, что на ней не было ни следа побоев), и тех кто знал его недостаточно хорошо, внешность, бывало, обманывала. Руками этого человека, насколько бы сильное впечатление манерного гомика он не производил, вполне можно было без особого труда вырвать кому-нибудь кадык.
— Гони, ключи, Нилли, детка. Только не убегай быстро, хочу проверить не поцарапал ли ты мою прелесть и не накапал ли в салоне своими биологическими жидкостями, — небрежным движением, человек, который знал пароль (и наверняка знал еще много чего интересного), потянулся с лицу Харви и без особых нежностей сдернул с его носа очки. — Кто это тебя так ра...
Он успел обернуться как раз в тот момент, когда в шею ему аккуратненько вогнали иглу шприца, до упора вдавливая поршень.
— Шик, — поделился своими впечатлениями "костюм", аккуратно укладывая клиента на асфальт и профессионально обыскивая его карманы. — Выметайся из тачки, Нилли-детка, — повторил он недавние слова, протягивая Харви уже заляпанные кровью очки. Носить их он все равно бы не стал, а этому торчку глядишь пригодятся. К тому же портсигар все равно оставался у него.
Новое тело оперативно погрузили в фургон. Дылда-Джимми все еще был внутри и выпускать его пока никто не собирался.
— Вы же будете благоразумны, мистер Харви и сможете не сорваться никуда в ближайшие пару часов, пока Ваш друг побудет со мной? — Девени говорил о Джимми, но бог знает кого в этой истории Нил Харви мог считать своими друзьями.
***
— Как тебя зовут, мальчик?
— Джим. Джеймс, сэр.
— Джим, ты хотел посмотреть, верно? Еще не передумал?
— Нет... сэр.
— Тогда посмотри еще немного, а потом поступай как знаешь.

***
Прошло чуть меньше часа с того момента, как Нил Харви остался один на пустой парковке. Ни фургона, ни проклятой красотки импалы, ни Дылды, никого вокруг, как будто он поймал баг играя в компьютерную игру и все нпс как сквозь землю провалились. Через час в дверь его номера постучали.
На пороге стоял Джимми. От него явно разило джином, горлышко початой бутылки он сжимал так, будто от этой бутылки зависела его жизнь. Во второй руке у Джимми был бумажный сверток. Кулаки на обеих руках были разбиты, а сам он выглядел так, будто на полставки подработал мясником.
В сущности, так оно и было.
До этого дня Джеймс Эшби предполагал, что никогда, даже косвенно, не становился причиной чьей-то смерти.
Сегодня он приложил к этому руку по собственной воле. И приложил не единожды. Потребовался не один десяток ударов прежде чем...
— Это от мистера Девени, — голос у него был пустой. В грудь Харви уперся сверток. Внутри были документы на имя Дэйла Трумэна и приличная пачка денег мелкими банкнотами. Телефонов, почивших в ближайшей канаве, быть внутри по определению не могло. — Он просил передать свои извинения за доставленные неудобства. А это, — Джимми неловко качнул рукой, взбалтывая содержимое бутылки, — лекарство. Для памяти.
Он бы так и стоял столбом на пороге, если бы Харви не втащил его в номер как ростовую куклу.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Matthew McConaughey

» имя, возраст: На Вашей совести, я буду называть его Бо. от 36 до 47 лет » принадлежность: вижу носителем, но не принципиально. » профессия: Абдоминальный (возможно нейро-) хирург. в общем, главное хирург, но не кардиохирург.

» способность: как и к заявке выше - любую способность можно отыграть на "ура". Если Вы останетесь человеком - это круто, может иметь отклик в отношениях. Если нет - все равно круто, потому что с любой грамотно отыгранной способностью играть весело и интересно. » сторона: ренегаты » статичное изображение: Matthew McConaughey.

Биография полностью на Ваше усмотрение.
Точно закончил ВУЗ Лиги плюща. Возможно, за спиной несколько неудачных браков, дети или их отсутствие. Хорошая карьера. Плохие отношения с коллегами.
Он прямолинеен, откровенен, циничен и педантичен. Трудоголик. Начитанный. Много путешествовал (в юности) по странам третьего мира с миссиями спасения, помощи. Если кто-то делает что-то не правильно, он ничего не скажет, просто молча подойдет и сделает лучше. Возможно, подождет пока тот другой доделаете как попало, а потом переделает. По своей натуре не скандалист, но не редко становится участником конфликтов, потому что он говорит то, что думает и готов встретиться с последствиями.
Почему регенаты? Потому что из зол выбрал наименьшее и просто правительство никогда не любил: жадные и эгоистичные подонки. Может, в свое время здорово ему напакостили или закрыли какой-то проект.   

Мы коллеги, но не ладим от слова "совсем". Бо считает, что женщинам не место в хирургии - медсестрами работать, еще куда не шло. Но хирургия - определенно не их. Они слабые, слишком переживательные, эмоциональные, зависят от собственного цикла, легко отвлекаются и много других причин, по которым им не место в хирургии. Ни одной причина "за". Им не место на руководящих должностях, потому что управлять рабочими моментами и делами в семье - это сложно и одновременно все делать не хорошо. Мужчины лучше, потому что они выносливее, менее эмоциональны. Бо мыслит в таком направлении и не скрывает этого. Поэтому они с Нив часто ругаются. Нив хороший кардиохирург и профессионал, но у неё большая семья и она за них переживает, бросит все ради них (пока, все это понимают и знают). Она женщина. У Нив есть дети, ради которых она рискует. Она рискует ради незнакомцев. Она слишком наивная для военного времени, идеалистка, не способна пожертвовать жизнью человека. А теперь еще и глава отдела. Просто зашибись период для Бо.
Если он останется человеком, то может постоянно напоминать Нив, что она такой профессионал из-за умения исцелять людей и не важно, что способность проявилась недавно. А еще она готова пожертвовать собой не ради других, а потому что всё пытается пойти по стопам суицидников, просто если очевидно это совершить - слишком не пафосно. В общем, Нив рушит стереотипы Бо и это его бесит. Агрессия в отношениях пассивная, хотя последнее время они не редко ругаются.
Нив считает Бо не правым, грубым и с эмоциональным диапазоном меньше, чем у зубочистки. Даже у роботов сострадания больше! Ей не понятно, как можно быть таким...
Хочу развития этих отношений. Возможно, в процессе игры они найдут какой-то консенсус, изменят свое отношение друг другу в лучшую сторону или выживут друг друга из главного штаба.   

Жду персонажа очень и очень. Внешность бы не меняла, но если Вам играть все это охота, а внешность не зашла - обсудим. Коллектив у нас хороший, активный. Скучно определенно не будет, было бы желание.

п р и м е р    п о с т а

[indent] - Что ж, очень жаль, потому что я не могу себе позволить такую роскошь, как халатность, ведь у тебя «нет времени гулять по осмотрам» - Монахан недовольно морщится. Люди редко любят врачей и не удивительно. Они те люди, которые рассказывают о том, какой плохой образ жизни вы ведете и что скоро подобное поведение способно привести к летальным последствиям. Порой, лучше не знать диагноз и счастливо доживать свои последние дни, недели, месяцы, а то и годы. Джинджер не повезло, у неё проблемы с сердцем и она попала в руки Нив, а значит у неё только два выхода из положения: следовать предписаниям своего врача и получать возможное удовольствие от жизни или нет и страдать от побочных эффектов. Нив не принципиально, но она бы предпочла первый вариант – он сэкономит нервы обоим женщинам. Откровенно говоря, есть и третий вариант, но если Джинджер прикончит Монахан, на её сердце найдется другой врач и не факт, что он будет с ней так же обходителен. – Надевай красное и приходи разгоряченная, только без плаката: предпочитаю натуру минимум раз в неделю после тренировки. Пропусти встречу - и я из ревности лишу тебя секса и прикую к постели на недели. – Монахан улыбнулась и слегка наклонила голову в сторону. Это ради её блага, ради здоровья и благополучия. Возможно, глупо на войне беречь свое сердце, если можешь не вернуться из очередного задания. Но они делают это, чтобы выжить, а значит необходимо делать все возможное не только в бою. Вероятно, Джинджер однажды её возненавидит за запрет выезда вне штаба или увеличенную дозу таблеток – Нив это беспокоило в самый последний момент. Они врач и пациент, основная задача Монахан заключается в способности Джинджер выжить. Остальное её не волнует.
[indent] Нив не ожидает, что её собственные слова столь очевидны. Она слегка ведет плечом в сторону, словно от удара и замирает на месте. Доктор внимательно слушает Шиан, но какое-то время боится даже выдохнуть, прижав ладони к холодной плоскости стола. Внутри все холодеет, будто ей как когда-то пять лет и она прячется за диваном в гостиной от мамы, потому что в отместку схватила машинку Чейса и спряталась: он снова оторвал голову её кукле и куда-то выбросил. Она знает, что поступила плохо и её сейчас поймают на горячем, потому что потная маленькая ручка все еще сжимает кузов красного автомобиля. Старшая сестра не должна так поступать, ведь на ней ответственность, но они не должны были узнать или догадаться. Ей хочется сжаться и забиться в шкаф. Мама разочаруется.
[indent] Шиан продолжает говорить и Нив хочет крикнуть, чтобы разведчица замолчала, потому что понятия не имеет о чем говорит, и это в принципе не её дело. Монахан не нуждается в проповедях или одобрениях. Её устраивает все так, как оно есть. Ей больно и это нормально. Это её боль. Её собственная боль, к которой никто не имеет права прикасаться или обнажать, как нерв. Она её личная, покоится в недрах души, просыпается каждый раз, когда Нив делает очередной вдох, но никто не имеет права её трогать, задевать, еще и подобным тоном. Это заставляет Монахан чувствовать себя не комфортно, подобно дикому и загнанному в клетку зверю. Женщина хмурится и выпрямляется, словно выстраивает какую-то невидимую стену между собой и Джинджер.
[indent] - Именно поэтому ты спросила разрешения сесть рядом, потому что тебе плевать на общественное несогласие. – Язвительно замечает Монахан, делая глубокий вдох. - Каково жить в диссонансе с собой? Если это не оправдано, тогда зачем продолжать это делать? Чтобы мучить себя, изводить, неустанно упрекать за каждый «неоправданный» поступок? Ты хочешь суда? Тебя допрашивали и сделали соответствующие выводы – вот твой суд в нынешних условиях и ты оправдана. Можешь говорить о мирном времени и правосудии, которое оно могло тебе дать. Но суть в том, что в мирное время ты бы не убила этого мальчика. В мирное время, я бы не стала оставлять своих детей. – Монахан тяжело вздыхает, потому что ей отчего-то становится страшно и холодно. Она откидывается на спинку стула и хлопает ладонями по столу. Её будто заставляются признаваться в чем-то ужасном, и она делает это, чтобы не оказаться загнанной в угол, чтобы не дать возможности кому-то ударить себя. Ей тяжело дышать. Нив спокойно делает вдох, но не способна нормально выдохнуть, будто попадая в легкие воздух, куда-то девается или пристает к стенкам и отказывается выходить наружу, словно на расстрел.
[indent] - Конечно, я могу говорить, будто оставила детей, потому что им не место подле убийц. Но это звучит еще хуже, чем я пытаюсь себя оправдать. Я мать, которая предпочла жизни всех вас своим детям. Врач, который дал однажды клятву и следует ей. Гражданин стран, который пытается сделать что-то хорошее. Предлагаешь изменить эти слова, на «мать, которая бросила детей ради убийц»? – Нив провела ладонями в воздухе, словно показывая вывеску или баннер. – Хм. Звучит и моя совесть чиста. – Иронично хмыкает Монахан и отводит взгляд в сторону. Ей кажется, словно сейчас начнут стучать зубы из-за нахлынувшего озноба. Её пальцы ползут к чашке, и Нив притягивает её к себе, будто спасательный круг. Хирург не хочет смотреть в глаза Джинджер и вообще она ждет, что разведчица сейчас съездит ей оплеуху. На самом деле, Монахан хочет, чтобы так оно и было, ведь это разорвет их отношения раз и навсегда. Ей не хочется смотреть в глаза еще и потому, что она не говорит себе ничего из того, что только что прозвучало. Это слова прозвучавшие как щит с шипами. Дело не в клятвах, предпочтениях или гражданстве. Она просто не могла по-другому, и в этом нет смысла. Поэтому так и тяжело, потому что оправдания нет, а все что звучит – просто слова, которые подходят к контексту и красиво укладываются на ноты. Нив просто сделала то, что сделала, потому что иначе не могла, не видела другого выхода, не хотела иначе. Ее поступок не имеет статуса «хорошо» или «плохо». Он просто случился. Он есть в ее жизни, без оправданий или необходимости. Именно поэтому он и грызет Нив, потому что она не могла иначе, но ей нужно оправдание.
[indent] - Джинджер, я не могу пытаться вернуться к детям. Я обязана это сделать, потому что я оставила их одних. Обрекла на то, что было моим бремям. Я должна вернуться. – Монахан обмякла на своем стуле. Только сейчас, какой-то частью себя она понимает, почему не взяла детей с собой. Она загнала себя в условия, при которых должна делать все возможное, чтобы вернуться к ним однажды. Нив сама лишила себя права выбора. У нее есть только один выход. Ироничный спасательный круг. – Ты не вернешь мальчика. Это правда. Это то, чего не изменить. Но что, если его смерть будет иметь смысл? Ужасно звучит, но это война, Шиан! Дети умирают каждый день, даже если ты этого не видишь или не делаешь. Каждый день кто-то умирает, страдает или думает о суициде, а то и прибегает к нему. Это наша реальность. Прежние правила тут уже не действуют. – Монахан тяжело вздыхает и прикрывает рот рукой. Она остыла и ей уже не хочется кричать или стучать по мебели. Нив стало легче, хотя все еще как-то «обнаженно». Хирург не видела в Джинджер того человека, который может помочь ей найти ответы на свои зудящие вопросы. Ей не хотелось с ней откровенничать, ей нравилась их ширма «врач и пациент», а теперь этой ширмы нет. Забавно, но плакат действительно повешен. - Ты не можешь вернуть его, но у тебя есть шанс сделать его убийство не напрасным.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
famke janssen

» имя, возраст: Тереза (без сокращений, без прозвищ, без ников, только Тереза), 44 года. » принадлежность: носитель » профессия: горничная › разведчик ренегатов

» способность: вещие сны или шестое чувство (► Свою способность прятала как могла, а до признания носителей и вовсе не обращала на свой дар внимания. ) » сторона: ренегаты » статичное изображение: ссылка на изображение

Характер:
› мнительная;
› реалистично смотрит на жизнь;
› чувствительна к агрессии;
› умеет правильно использовать информацию;
› неприступная, недоверчивая, ранимая.

---

4 июля
Этот день стал по-определению последней каплей, которая переполнила чашу терпения Терезы. Эти отношения, которые длились чуть больше года, уже намеревались перерасти в нечто большее, чем простой гражданский брак двух достаточно взрослых людей. Единственное, с чем так и не смогла полностью справится Тереза, так это с тем неминуемым синдромом солдата, который просыпался у Колтера.
Четвертое июля стало поистине настоящим испытанием для пары, и один из них это испытание не прошел. Это случилось тогда, когда соседи начали взрывать петарды.

Колтер, схватив винтовку, которая таилась недалеко, практически под рукой, стянул с кровати спящую Терезу и потащил в подвал.
- Колтер! - кричала она, но мужчина будто оглох, полуприсяда, прижимая к себе женщину  и покрывая ее голову, тянул по ступеням вниз. И та, чертыхаясь через ступени, еле успевая за любимым, смогла докричаться до мужчины, только когда крикнула "Смирно!".
Он замер, уставившись на нее совершенно стеклянными глазами, в которых играл страх и непонимание.
Она пыталась его успокоить, но в ответ он только оттолкнул ее:
- Ты что думаешь, что мне это нравиться? Ты думаешь, что у меня есть какая-то кнопка, нажав на которую это можно выключить?
Он весь в поту, ходит по подвалу туда сюда, так и не выпустив из рук винтовку. Пульс зашкаливает, а крики становятся все громче. И то, что он орет, уже даже не разобрать. И, женщина, пытаясь просто элементарно перекричать его, орет в ответ :
- Контролируй себя! - но тщетно, он не слышит, и только когда она просто уходит.

---

Из биографии: Потом была женщина. Хорошая, добрая, простая. Но он все сам испортил еще до того, как встретил Терезу. Испортил тем, что был на войне. Все мысли, все разговоры, все сводилось к этому. К войне, к смерти, к терактам. Она просто не выдержала, и Колтер ее понял и простил. Он осознавал, что все портило, но, к сожалению, никак не мог этого исправить. Война засела в нем, как опухоль. Поняв однажды, что у тебя "рак", ты начинаешь думать о нем постоянно.

п р и м е р    п о с т а

— Ты что, Джеки Чан? — спросил Девид. — Винтовку при себе носи. — на этой фразе Колтер, будучи самым старшим пассажиром данного броневика, хохотнул, и даже не от сравнения со всемирно известным в прошлом мастером боевых искусств, а от того, насколько удивился Малкольм, не понимая о ком идет речь.
— Я отлично владею рукопашкой! — гордо парировал Бромм, на что Девид, давя в себе улыбку, процитировал одну из любимейших баек Фоули. — Знаешь, Малк, это же каким дебилом нужно быть, чтобы проебать на поле боя всю снарягу, найти абсолютно ровную площадку и вступить в рукопашный бой с таким же, как ты, распиздяем?!
Алиса за рулем разразилась хохотом, чуть дернув тачку невзначай.
Фоули тоже поддался искушению поржать с молодого бойца, недавно принятого в команду. И Девид оказался поистине прав, ведь для того, чтобы владеть самообороной нужно в первую очередь иметь мозги, чтобы просто напросто не попадать в ситуации, когда эта самооборона будет нужна. Недаром чемпионы нанимают себе охрану.
Сам же Фоули, будучи мужчиной немного грузным, и больше давил на физическую силу и на массу, нежели на поворотливость и спрытность, больше любил огнестрельное оружие, которое позволит быстро и качественно убить противника. А вся эта дребедень по типу гвоздей, ручек, карандашей и расчесок, которыми так упорно убивают своих врагов герои боевиков — это, увольте, ванильный бред. Так и считал Колтер, а посему в очередной раз поправил на плече лямку винтовки и проверил в кобуре пистолет. Опыт опытом, и его, по-правде сказать, было хоть отбавляй, но мужчина чувствовал себя слегка не в своей тарелке, находясь в обществе одних носителей. Тем более, что и тот человек, на встречу с которым они ехали, был как раз таки довольно известным своей криминальной биографией носителем.

Пока "начальство" общалось между собой, Колтер вместе с остальными охранял ближайший периметр, попутно вслушиваясь в разговор, принимая во внимание важные детали и тупо ждал, когда к нему обратятся. Ведь вести полемику с такими людьми банально не входило в его задание и статус. Так что пока велись переговоры между двумя сторонами, ополчившимися против одного единственного индивида, Фоули просто наблюдал. За дознавателями, одна из которых вызывала у Фоули интерес, за начальником полиции и за надзирателями.
И, наконец, к Колтеру обратились.
— Понял, сер. — к счастью, группа была не из детского сада и долго объяснять ребятам, что время собраться, не нужно было. — Расти, Девид — вы остаетесь с основной частью. Малкольм, Алиса, Тэрон — мы с вами патрулируем. Сер, — Колтер обратился к Флинну, — у нас есть телерепортер, так что в случае обострения, вы можете на нас рассчитывать. С вами остаются два бойца, остальная часть займет позиции около суда, чтобы убить сразу нескольких зайцев. Мы берем под контроль один из мостов и ближайший выход метро.

Все выглядело как-то пафосно-наигранно, будто это все было какой-то огромной подставой. И что-то Фоули подсказывало, что скорое действие плюс публичное появления такого рода персоны, как Никсон, не приведет ни к чему хорошему. Кто-то сегодня точно пострадает. Ведь такие сборища обычно становятся лакомым кусочком для преступников. А будь Фоули на другой стороне баррикад, он бы точно воспользовался таким шансом. Да и подельники заключенного, которые наверняка у него есть, и которым он, скорее всего, достаточно хорошо платит, не оставят свою "руку дающую" в беде.

— Будьте добры, как только появится информация о ситуации на улицах, предоставьте ее мне, чтобы я мог оперировать хоть какими-то данными. Если что, мы всегда на связи. — и на этой оптимистичной ноте Колтер удалился вместе с группой, кивнув в знак приветствия и прощания миссис Вербек, одному из дознавателей, которая, как всегда была очаровательна.

Занят

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
dwayne johnson

» имя, возраст: Николас Прайс, 40+ » принадлежность: Человек предпочтительно. » профессия: Бывший офицер СВ США. Ныне - член боевой группы вигилантов в побочном штабе Южной Дакоты.

» способность: -- » сторона: вигиланты. » статичное изображение: ссылка.

приблизительный образ персонажа

Ник очень сильный человек, обладающий железной волей и не менее прочными мускулами. Солдат с большой буквы, умеющий не только подчиняться приказам, но и отдавать их.
Судьба служения родине была выбрана Ником самостоятельно в сознательном возрасте. Прайс прошел ни одну войну и, казалось, вообще не знал мирной спокойной жизни, стараясь добыть её для других, числясь в рядах сухопутных войск США - того самого надежного костяка американской армии, взваливающего на свои плечи основную грязную работу по поддержанию мира и порядка. Побывал Прайс и в горячих точках, отслужив свое в раздираемом внутренними конфликтами Афганистане.
Лишь в тридцатых годах Ник вернулся под мирное небо, обзавелся семьей и менее опасной работой офицера полиции. Здесь его и застало противостояние ренегатов и вигилантов. С самого начала Ник принял сторону вигилантов, у него не было мыслей о лжи их идейного лидера, не появилось их и впоследствии, наоборот, Прайс убедился в его правоте, когда в ходе хаоса потерял самое дорогое - жену и одну из дочерей. И если в начале разрастающейся бойни Ник старался держаться в стороне, оттягивая ответ своем прошлому руководству и возвращение в ряды военных, то когда на его жену с дочерью напали и зверски убили в паре кварталов от родного дома, не стал медлить. Отправив вторую дочь к бабушке с дедушкой в Южную Дакоту, Прайс вернулся к тому, что умел делать лучше всего - служить своей стране.
Чувство вины довлеет над Ником, но он старается не показывать этого окружающим. В отряде является не только лидером, но и верным товарищем своим бойцам. У него есть подход к каждому, не только силовое воздействие и общение на языке приказов и рангов. Несмотря на свои военные привычки, Ник придерживается мнения, что в отряде должна быть не только дисциплина, но и доверие друг к другу.

Занят

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
jesse eisenberg

» имя, возраст: Джейсон Линдон, 25+. » принадлежность: носитель. » профессия: Бывший программист-фрилансер, ныне - информатор/боевик вигилантов побочного дакотского штаба.

» способность: алаптивная память мышц, если нет - что-то полезное в боевых условиях. » сторона: вигиланты. » статичное изображение: ссылка.

приблизительный образ персонажа

У этого парня не было жизненных драм или тяжелых жизненных испытаний. Он рос обычным подростком, который был большую часть времени предоставлен сам себе: лонгборд, комиксы, компьютерные игры, травка и шумные вечеринки - все, что интересовало Линдона до колледжа, к моменту поступления в который парень увлекся программированием. Нет, великим хакером, Джейсон не стал, но достаточных для устройства в крупную компанию, разрабатывающую игры, навыков добился. Работал фрилансером, так как не видел смысла просиживать штаны в офисе. Коммуникабельный, обаятельный и остроумный Линдон крайне быстро вливался в любой коллектив, но общение с теми или иными людьми ему быстро надоедало, и он шел искать что-то новое, поэтому никогда не сидел на месте, много путешествовал. Война застала Джейсона как ни странно дома во время усиленной работы над очередным бестселлером, ломающим нежную детскую психику чрезмерным насилием. Сторону конфликта за парня выбрала семья, где почти каждый за исключением разве что дедушки работал на правительство.
Свою способность Джейсон открыл в себе поздно, когда уже оказался в одном из побочных штабов, где служил его отец. Попав по глупости своей в опасную ситуацию и едва не угробив несколько человек, Джейсон смог выкрутиться с помощью проснувшейся адаптивной памяти мышц, изобразив несколько трюков, которые видел в своей же видеоигре. В целом Линдон был доволен новыми силами, хоть подсознательно и рассчитывал на что-то более “интересное”. После этого случая парня запихнули именно запихнули под крыло Ника, чтобы тот обучил неуемного Джейса полезным навыкам и направил его энергию в нужное русло. Линдон полезен как информатор, ибо умеет и любит общаться с людьми, он пронырлив, но порой болтает так много, что его хочется заткнуть силой.

Занята

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
zoe saldana

» имя, возраст: Маккензи Вуд,около 30. » принадлежность: Носитель. » профессия: Техник, механик-подрывник в побочном штате вигилантов в Южной Дакоте.

» способность: Понимание сути вещей. » сторона: вигиланты. » статичное изображение: ссылка.

приблизительный образ персонажа

Маккензи типичный пример девочки, выросшей в семье, где хотели мальчика. Рано ушедшая из жизни мать так и не смогла подарить своему мужу сына, поэтому Льюису - дальнобойщику из Миннесоты пришлось воспитывать дочь. Несмотря на то, что он впоследствии женился снова, большую часть своего детства Маккензи провела именно как мальчишка. С мачехой и младшими братьями у девушки отношения были ровные, но не слишком теплые. После второго брака Льюис переехал в Массачусетс, открыл автомастерскую, в которой Маккензи пропадала целыми днями, так как вместе с первыми прыщами открыла в себе способность к пониманию сути вещей. Вуд могла бы стать отличным инженером, к чему и шла, поступая в Массачусетский технологический, но судьба решила распорядиться иначе. Связавшись не с самой хорошей компанией и влюбившись в их лидера, девушка пошла по темной дорожке, вместо работы в научном центре или институте Маккензи помогала перебивать номера и продавать детали от краденных машин. Поругавшись с родными на почве своего вылета из университете, Вуд ушла из дома, пытаясь себя убедить, что это именно та жизнь, которая ей нужна. Надежды девушки разбились, когда она обнаружила в гараже, в котором работала, бомбы, а своего парня в объятиях другой. Как оказалось, банда решила примкнуть к местным экстремистам и помогала им в организации преступления. Они рассчитывали, что Маккензи поддержит их идеи, поможет настроить бомбы и расставить их по периметру, объединив в единую сеть. Вместо этого осознавшая свою неправоту девушка вывела взрывные устройства из строя и сбежала, а потом без угрызений совести донесла на всех. Вынужденная скрываться от гнева своих бывших друзей, Вуд не сразу смогла вернуться домой, а когда это произошло, обнаружила отца, прикованного к инвалидному креслу. За время отсутствия Маккензи он попал в аварию и сломал себе позвоночник, его семья развалилась. Льюис был едва ли не в шаге от того, чтобы покончить с собой, но дочь вытащила его “из петли”, пообещав больше никогда не оставлять. Когда началась последняя война, Вуд заканчивала институт, попутно ухаживая за своим отцом. Там её и нашли, пригласив талантливую выпускницу работать на вигилантов, Маккензи согласилась, но только с условием, что её отца устроят должным образом. Обосновавшись в Южной Дакоте, Вуд примкнула сначала к технологической группе, а после перешла в боевую.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
daniel wu

» имя, возраст: Шен Су, около 40. » принадлежность: Человек » профессия: Боевик в побочном штате вигилантов в Южной Дакоте.

» способность: - » сторона: вигиланты. » статичное изображение: ссылка.

приблизительный образ персонажа

Шен Су родился на Юге Китая в провинции Гуандун недалеко от Гонконга. Его отец вместе со своим другом владел школой боевых искусств (Шаолинь-Цюань), которая подготавливала бойцов для различный в том числе и мировых соревнований. Шен был профессиональным бойцом и прекрасным спортсменом, который завоевал для своей страны ни одну медаль, но никогда не отличался чрезмерной амбициозностью. Единственное его стремление было - заслужить гордость отца, и тот гордился им. Мать Шена умерла от рака, когда тому было двадцать, братьев и сестер у него не было, только дядя со стороны отца, который еще в юном возрасте уехал в Штаты.  Когда отец стал сдавать здоровьем, Шен оставил соревнования и занял его место в качестве тренера. Спокойный, но достаточно замкнутый в себе Су на удивление хорошо ладил с детьми и подростками. Ему было тридцать, когда отца не стало -  болезнь сердца. Рассчитывая продолжить работать в школе, Су не предполагал, что нож в спину ему воткнет тот, кого он все эти годы считал своим родственником, а его детей братьями. Друг и деловой партнер отца хитростью заставил того буквально на смертном одре подписать бумаги на продажу своей доли едва ли не за копейки. Выставив ошеломленного и разгневанного Шена из школы, которая была ему вторым домом, он стал единоличным владельцем заведения. Су не знал, как ему дальше жить, продолжить тренерскую карьеру в другом месте или внести кардинальные изменения в свое существование. В этот самый момент с Шеном связался его настоящий дядя из Америки, пригласив племянника к себе. Су решил, что посмотреть мир не только из окна спортивного автобуса будет неплохо, собрал вещи и поехал.
В отличие от своего брата, который жил по чести, дядя Шена пошел другим путем. Он владел сетью букмекерских контор, делая деньги на махинациях со ставками, кроме этого он ввязался в торговлю наркотиков. Шен не знал об этом, соглашаясь поработать у дяди главой службы безопасности. Но в один прекрасный день все вскрылось, втянутый в разборки Шен едва не оказался за решеткой. Пойдя на сотрудничество с органами, Су рассказал служителям порядка все, что знал о работе родственника, и навсегда разочаровался в людях. Начавшаяся война отрезала Шена от его родины, в вопросе выбора стороны Су доверился единственному другу, который у него был - Нику.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
sean bean

» имя, возраст: Альберт Бейкер, 40+. » принадлежность: Человек » профессия: Медик в побочном штате вигилантов в Южной Дакоте.

» способность: - » сторона: вигиланты. » статичное изображение: ссылка.

приблизительный образ персонажа

А здесь мы видим пример судьбы изломанной чуть более чем полностью. Когда-то Альберт был преуспевающим кардиохирургом, он регулярно издавался, ни раз совершал прорывы в своей области и спас сотни жизней, в том числе и в горячих точках. “Гений!” - говорили о нем. Он и правда был гением, со своими причудами, но несомненно великим и умным человеком. Он был предан своей работе и не только, кроме этого Берт был примерным семьянином. Многие коллеги спрашивали, как он умудряется совмещать карьеру с ролью любящего мужа и отца, Альберт же просто улыбался и разводил руками. Гениальными золотыми руками умелого хирурга. Все сломалось, как и водится внезапно. В один прекрасный день к Альберту обратился представитель ни много, ни мало клана местной мафии. Не просто бандиты, контрабандисты и мошенники - тоже лучшие в своем деле, и потому неимоверно опасные. Спорить с ними было себе дороже, но Альберт был упрям. За свой неоднократный отказ Бейкер заплатил очень дорого, его семья погибла по “нелепой случайности” в автокатастрофе, а сам он был сильно покалечен, особенно сильно пострадали те самые гениальные золотые руки. Только чудом его удалось вытащить с того света и, признаться, Альберт был этому не рад. Он потерял все, что имел и теперь заливал свое горе алкоголем, в чувства его привели развернувшиеся боевые  действия и старый друг, который искал в свой отряд толкового медика. Другом этим, не сложно догадаться, был Ник. Пить впрочем Альберт не бросил, хоть и реже стал прикладываться к бутылке, былой профессионализм также к нему вернулся не полностью, но с работой полевого врача Бейкер справляется.

Хочется увидеть вигилантов вне предела главного штаба. Что касается взаимоотношений конкретно персонажных, то, думаю, это лучше обсуждать уже на месте. Уверен, что боевики друг с другом могут быть знакомы. Также не сомневаюсь, что вы сможете связать себя и с Шинэйд (автором текста и этих прекрасных артов), которая одно время была на стороне вигилантов в штабе Детройта.

Это лишь основной костяк отряда, который не возбраняется пополнять новыми членами и информаторами. Внешности меняемы, кроме, пожалуй, внешности Ника, ибо Дуэйн уж больно колоритен. Имена в общем тоже можно изменить, как и детали биографии, но все по предварительному согласованию можете обращаться как ко мне, как и к Шинэйд

п р и м е р п о с т а

Иногда боль — нечто большее, чем крик чувств. Она отделяется от тебя самого в целый мир, наполняемый красками — часто черными, еще чаще багряными — с бледными разводами-вспышками, а ты отступаешь в сторону, прочь от этой агонизирующей вселенной, как путешественник, которому больше не рады. Отступаешь и наблюдаешь за тем, как этот мир насыщается цветами.

Боль Курта была бледно-голубого цвета. Как невыразительное, но все еще теплое сентябрьское небо  над головой. Намного светлее, чем нашивки на форме ренегатов, намного.  Совсем другой оттенок. Чем-то напоминает чистый небосклон над дикими афганскими горами.
Он отчаянно цепляется за этот цвет, до последнего отказываясь сдаться, смежить веки и погрузиться в черноту. Ведь это означало бы только одно — идти навстречу забвению, вычеркнуть из памяти бой, шум выстрелов, падающих на землю товарищей.
Из мира боли безумно хочется вырваться — самое время обратиться к Богу, черту, кому-нибудь из тех фантомных покровителей, в которых начинают неистово веровать солдаты, проводящие в окопах не сутки, а больше. Дни и ночи напролет.
Проблема заключалась в том, что Курт Бреннер больше готов поверить в обволакивающую тьмой вечности пустоту, чем в небесные силы, хотя и в ней не уверен. Он не способен выбрать меж двух дорог — веры и атеизма, потому протаптывает собственную трупу, в конце которой надеется повстречаться наконец со смертью.
Только чтобы ее переупрямить, конечно. В очередной раз.
Так-то они уже давно знакомы.
Но этот путь тернист. Курт пытается делать по нему робкие первые шаги, каждый из них дается лишь с усилием воли, каждый направлен на то, чтобы не дать памяти угаснуть, а карим глазам — закрыться и иссохнуть. Он не видит лица близких и не слышит их голоса; удивительно, но это он даже осознает и думает, что они на него обиделись бы.
С этой мыслью он все же закрывает глаза.
Но все еще чувствует, как тело покидают капли крови-тепла. В голове остается один только холод.
Словно пришла зима, а его раны дымятся на морозном ветру.
Забытье казалось бесконечно долгим.
В какой-то момент дышать стало немного проще, боли почему-то стало меньше. Бреннер так и не понял, что вдруг позволило ему хоть немного согреться. Веки все еще были неимоверно тяжелыми, потому немец не видел, что именно за тени мелькали над ним, не понимал, кому они принадлежали, вообще не ощущал их присутствия. Единственное, что как-то еще удерживало разум на плаву, — звук посторонних голосов, но разобрать, что они говорили, было невозможно.
Одно только Курт знал наверняка — он все еще жив.
Опознавательным знаком тому была дикая, ледяная боль, разливающаяся по жилам. В смерти же боли не чувствуешь.  Наверное.
И Курт снова начал мысленно шагать по проторенному ранее пути. Вспоминал, чтобы потом вновь научиться осязать и воспринимать.
Он и еще пара «стариков» из главного штаба рядом с айовскими новичками. Столкновение патрулей. Вышибленные мозги веселого, бойкого парнишки, совсем еще «зеленого». Алекса. Кажется, так его звали. Потом ранения. Чей-то гомон, топот ног.
Какая-то трусливая зараза продырявила его несколько раз так, чтобы он помучился. Специально. Мстительно. И, как следствие, непрофессионально. Когда Курт спускал курок, то последствия были всегда фатальными. Он работал «чисто».
Что, впрочем, не уберегло его от участи… военнопленного? С перспективой превратиться в жертву боевых действия еще до того, как… куда его везут?
Бреннер наконец разлепил глаза, впившиеся в потолок автомобильного салона. Его куда-то транспортировали, но… не свои?
Мутный взгляд начал растерянно бегать по кругу, примечая женщину за рулем, неизвестный пейзаж и… пистолет.
Он ему был нужен. Определенно. Или чтобы вырваться. Или чтобы успеть пустить себе пулю в висок. Других «благополучных» вариантов событий у Курта не было. Попасть в руки ренегатов — подписать смертный приговор не только себе, но и всему штабу. У немца не было иллюзий насчет методов допроса службы безопасности Риндта; там отнюдь не олухи с всепрощающей любовью к ближнему сидят. Рано или поздно они вытянут у него всю доступную ему информацию, неважно, каким образом, но вытянут. Этого нельзя допустить ни в коем случае.
Курт с трудом пошевелил пальцами правой руки. Можно, конечно, держаться до последнего, но состояние  у него плачевное. Часть ран, возможно, неким таинственный образом и исчезла (может, они ему в бреду привиделись?), но обильная потеря крови сделала свое черное дело: Бреннер был чертовски слаб.
Мы еще поборемся.
Он не спешил сообщать водительнице о том, что пришел в себя. Предпочитал играть роль полумертвого — это пришлось особенно кстати, когда машину остановил дорожный патруль поборников «мира, любви и равенства» . В понимании Риндта, конечно. Курт заставил себя прислушаться к произносимым словам и рассуждать, что же, черт возьми, происходит.
Судя по гарнизонам на трассах, Линкольн и его лучшие друзья заботились о безопасности Висконсина, ограждая его от неприятностей в виде вражеских разведчиков и торговцев оружием. Это может стать проблемой в будущем, если ему удастся угнать тачку. Раненого за рулем никто далеко не отпустит.
Он открыл глаза уже после того, как форпост миновал.
Или сейчас, или никогда.
Превозмогая взвывшую по всему телу боль, Курт дернулся, резко потянувшись за так беспечно кинутым оружием. Еще пара мгновений — и дуло пистолета уже смотрело на Нив.
— Я… настоятельно… рекомендую представиться… и сказать, куда вы меня тащите.
На пустые угрозы Бреннер никогда не разменивался. Просто потому что всегда действовал, а не говорил.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Cate Blanchett

» имя, возраст: Аманда Сейр, около 45 » принадлежность: человек или носитель - не принципиально » профессия: журналист, колумнист, одно из ведущих лиц вигилантской пропаганды

» способность: по желанию » сторона: вигиланты » статичное изображение: ссылка

- Аманда Сейр - это больше чем просто имя или некий человек. Аманда Сейр - это одно из знаковых лиц довоенной политической журналистики. Видная персона в пуле Белого дома. Колумнист в одной из крупнейших газет города Вашингтон, акула пера, сама по себе личность известная и публичная. Её статьи и комментарии отличает четкость, достоверность, выверенность и безжалостность. Она умеет задавать вопросы, манипулировать слогом и правильно распределять приоритеты.
- Её история началась в очень достойной и зажиточной американской семье. Среди дальних родственников числится Зельда Сейр Фитцджеральд, но по ветке Аманды, разумеется, шизофреников не водилось. Сплошные юристы, экономисты и прочие глубоко уважаемые люди почетных интеллектуальных профессий. Лучшее окружение для получения прекрасного воспитания, образования и умения изысканно вальсировать по чужим головам ради собственных целей.
- Несмотря на изначально присутствующую “серебряную ложку во рту”, Аманда много и кропотливо трудилась, чтобы стать той, кем она является. Ей было мало быть просто журналистом или даже хорошим журналистом. Ей нужен был Пулицер, слава и власть.
- Значительным прорывом в на пути ко всему вышеперечисленному стала опубликованная в начале 20-х разгромная статья о давлении на полицию одного из кандидатов в мэры города Олбани, штат Джорджия, чей приемный сын успел набедокурить с реализацией метамфетамина и выйти сухим из воды. После нее Аманда перебралась в DC и прочно обосновалась в Белом доме. Громкие расследования начали чередоваться с прекрасной аналитикой, и раздавленная карьера одного местечкового кандидата затерялась среди многих других, уничтоженных не менее изящно.
- Информационные поводы из вереницы трагедий и появление на арене Линкольна Риндта немного поменяли вектор направленности работ Аманды. Нового пророка она изначально восприняла критически, много и подробно писала о том, что недоверие правительству, которое в США избирается всеми гражданами, эквивалентно недоверию ко всей нации.
- В тот момент, когда в Вашингтоне на некий период установились про-ренегатские настроения, Аманда демонстративно покинула город и сменила издание, в котором публиковалась. Для многих её поклонников этот момент стал ключевым в определении собственных приоритетов в текущем противостоянии.
- Как видно из вышеизложенного, Аманда чрезвычайно умна и необыкновенно талантлива. Помимо этого она еще и очень женственна, даже мягка в общении. К ней крайне сложно применить эпитет “стерва” или окрестить “железной леди”. Велика вероятность, что её бульдожью хватку можно почувствовать только тогда, когда она уже вырвет из вас кусок мяса.

Ваш покорный является тем самым подростком-дилером, который своими выходками пустил под откос карьеру родителя. То есть, если Вы возьмете персонажа, я хочу быть вашим объектом исследования для начала. Впоследствии хотелось бы перевести все это в приятельские отношения, не без доли легкого риска (уважаемой женщине не пристало общаться с преступностью) и, вполне вероятно, некой странной романтики.

Все детали, имена и внешности меняемы. Со всем, чем смогу, помогу, скатерть накрою, ковровую дорожку раскатаю. Требований особых не имею, буду рад если заявка приглянется.

люблю заочно

п р и м е р    п о с т а

Порой жизнь вставала на паузу.
Вернее, не совсем так. Порой кочевой режим, который Нил Харви вел, отираясь по городам и весям свой лоскутной Родины, сменялся периодом своеобразной стагнации, заполненной не столько бездействием, сколько размеренностью, к которой вообще-то стремились все нормальные граждане, переваливая тридцатилетний рубеж.
Они с Бобби где-то в конце октября традиционно “пошумели” на юге, а потому временно разошлись, заняв выжидательные позиции в разных частях страны и занявшись каждый своими делами. Нил, к примеру, притормозил в Вашингтоне, чтобы посчитать и упорядочить финансы. У него в столице жил пухловатый, каноничный бухгалтер-еврей, необыкновенно талантливый и способный, но как всякий человек, работающий чужими капиталами - не всегда внушающий доверие. Для пущей чистоты и надежности нажитых денег Нилу надо было закрыть и открыть заново некоторые из своих мелких, преимущественно оффшорных предприятий, разобраться, что и как у него со счетами и инвестициями, в общем, заняться анализом. Бухгалтер мог это все оформить и сам, предоставив после подробный отчет, но для верности лучше было посмотреть ему через плечо.
Харви рассчитывал, что на все про все у него уйдет месяц-полтора. Срок по его меркам достаточный, чтобы заселиться не в отель, а в нормальную квартиру, купить себе машину и даже позволить такую роскошь, как знакомство с соседями.
Он предпочел делать все это в классе “зажиточный средний”.
В качестве жилья им был выбран добротный многоквартирный дом из старой постройки с высокими потолками и просторными комнатами. Не балующий чувство превосходства этажностью, но с уютным кирпичом в стенах, деревом на лестничных перилах и лифтом, хоть обновленным, но все еще сохраняющем стиль  постройки. Железного коня сделали последователи Генри Форда, ориентируясь на среднестатистического холостого жителя крупного города, вроде как уверенного топового менеджера или адвоката, который пока не замахивается на люкс, но в целом не сильно напряжется с кредитом тысяч, скажем на пятьдесят-семьдесят. С соседями Нил пока познакомиться не успел, видел отдельных только мельком за ту пару дней, что взял у риэлтора ключи, но, поддержания приличного образа ради, планировал.
Если не считать, что, находясь в столице, он занимался тем, что обворовывал государство, Харви мог короткий период времени считать себя даже добропорядочным жителем. Никаких контактов с организованной преступностью, никаких вечеринок с кокаином и шлюхами, никаких перестрелок и почти никакого оружия. Так - пистолет для надежности в прикроватной тумбочке в спальне да редкий косяк на балконе вечером. Пожалуй, что-то в этой актерской игре Нилу даже нравилось.
Одним ноябрьским вечером, развязывая шелковый шарф с шеи и широким шагом пересекая просторное фойе подъезда, он услышал с лестницы подозрительный шум. Шумели грузчики, стаскивающие вниз по ступенькам массивный рояль. Старый и, судя по всему, очень ценный. Помпезный инструмент, очевидно, не влезал даже в грузовой лифт, и с трудом проходил даже во вроде бы широких лестничных пролетах. Трое крепких парней скрипели под его весом и тихо шипели на неудобную форму. Тихо, потому что этажом выше на них сурово и взволнованно одновременно взирала пожилая леди, не иначе бывшая владелицей инструмента, и давала, поистине, ценные указания. Вроде:
- Осторожнее, пожалуйста, это очень нежная вещь!
Под грузом такой “нежности” один из носильщиков промахнулся ногой на ступеньку, пошатнулся и … был своевременно спасен Харви, подбежавшем и перехватившем на себя часть веса рояля. Образ “хорошего парня” продолжал блюстись со строгостью. Непривычная, бытовая благодарность, показалась неожиданно приятной и Нил встал к грузчикам четвертым под оханье старушки о “славном молодом человеке”.
Славном молодом человеке, чье оружие полоскало кровью почти все южные штаты...
Как с любым процессом метафизического характера, сложно было сказать, была ли та неудачно поставленная Харви на ногу деревянная ножка четырехсоткилограммового инструмента стечением обстоятельств или небольшой карой от небес, которые решили не дожидаться, пока грешник сверзится в адский котел. Зато доподлинно было известно, что свою соседку из квартиры напротив - Нив Монахан - Нил впервые повстречал, согнувшись в три погибели, стеная от боли всем знакомое слово на “f” и с перекошенной физиономией.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Thomas Jane

» имя, возраст: Lynn Miller | Линн Миллер, 38-40 лет (имя менябельно) » принадлежность: Носитель » профессия: До войны: криминальный авторитет Информатор, главный или побочный штаб

» способность: На выбор: влияние на поля вероятности, вычисление вероятности, пси-атака, псионическое воздействие » сторона: Ренегаты » статичное изображение: ссылка.

⦁ Выходец из бедной семьи, человек, который жизни учился по законам улицы и лютой ненавистью ненавидел нищебродство и унижения, которые приходилось терпеть родителям, чтобы прокормить и поставить на ноги единственного ребенка. В его жизни было достаточно дешевого бухла, наркоты, человеческой низости и подлости, чтобы не питать к жизни никаких иллюзий и не строить планов а-ля "когда-нибудь всё наладится, и я заживу". Миллер прекрасно знал, что хорошо живет тот, у кого в кармане пушка круче и яйца в штанах крепче. 
⦁ После проявления способности жизнь превратилась в рулетку, в которой Миллер знал выигрышные комбинации и ходы. Если она подкидывала очередное дерьмо, у Миллера всегда имелся запасной план, черный ход, в который можно было выскочить и остаться чистым или хотя бы невредимым. Он осознанно ввязывается в нелегальную деятельность, довольно быстро становится одним из влиятельных и авторитетных лиц, торгует наркотиками, оружием, информацией - всем, на чем можно заработать. Строит свою маленькую империю и попадает под прицел полиции, ФБР и ЦРУ - и с тем же наслаждением, с которым нарушает закон, Миллер играет с этим законом в кошки-мышки, водит за нос полицию и белых воротничков в красивых костюмчиках, меняет имена, паспорта, места жительства. Жизнь приносит ему несравнимое удовольствие, щекочет нервы и внушает твердое убеждение в том, что наконец-то он, когда-то тщедушный тощий мальчишка, драивший толчки за копеечку, запихивает миру его лоск, уютненькую иллюзию благополучия и безопасности глубоко в глотку и заставляет поперхнуться всем этим до удушья и рвоты.
⦁ Фредерик Кеплер - единственный агент, который не бросил гоняться за Миллером, единственный, который, умывшись кровью менее удачливых коллег, послал Миллеру ответную весточку в виде трупа одного из его подручных, чем разозлил и вызвал интерес и любопытство. Он настойчиво шел по следу, не срабатывали ни хитрые схемы и многоходовочки, ни подкупы в структурах ЦРУ, ни запугивания, ни охота на самого агента - Фредерик казался Миллеру таким же сумасшедшим, каким был он сам. Сумасшедшим, и оттого Миллера жгло желание уничтожить настойчивого разведчика. Война нарушила их "игру". Кеплер вернулся в Штаты, Миллер вернулся вслед за ним, примкнул к ренегатам и предложил Риндту свои ресурсы и своих людей в обмен на должность в побочном штабе. За ненавистью к слепому и продажному, прогнившему насквозь правительству и идеалам, которые пропагандировал Итан Элдерман, крылась так же более личная причина - не упустить возможность наконец достать разведчика, который попортил столько крови, и не только достать, но еще и разломать его на кусочки, смешать с пылью под ногами.

Очевидно, что персонажи будут враждовать и жаждать друг друга уничтожить. Очень жду вас в игру, очень рассчитываю на плодотворное "сотрудничество", скучать не придется ни вам, ни персонажу.

Дополнительно: внешность менябельна, биографию персонажа можно дополнять и изменять (по предварительному обсуждению со мной, конечно). Посты только от третьего лица.

п р и м е р    п о с т а

Фредерик замолчал и некоторое время смотрел в лицо Гелиосфоросу. Его взгляд, казалось, слой за слоем снимал с этого человека его напускное спокойствие, верхнюю одежду, белье, кожу, тонкие пласты сковывающей дух плоти; рука дрогнула в сдержанном порыве потянуться и ухватить в кулак горячее ядро питающей физическую оболочку души. Часто бьющееся сердце идеально легло бы в большую ладонь. Каждое слово как движение, теснее и теснее сжать всё его естество, пока рубиновые капли не засочатся сквозь пальцы, маслянистыми брызгами не разобьются о блестящий мраморный пол. Да, каждое нашло свою цель, и смотреть, как кровь отливает от чужого лица, было приятно. Сейчас это доставляло удовольствие, и Кеплер сохранял молчание, зная, как растет нервное напряжение и как это мучительно. Лицо его красных оттенках голографического Марса приобрело выражение хищника, который почуял чужую рану и готов вонзить зубы в изловленную жертву, чтобы агония и смерть дала ему жизнь.
"Марс. Как интересно ты себе меня представляешь."
- Вы знаете, за чем я пришел, Адам.
"Потому что это всё, что ты можешь отдать."

Он мысленно дожимал Гелиосфороса, когда тот вдруг стал хватать ртом воздух и был подхвачен Бенджамином, чтобы не осесть на пол. Нет, Фредерик не списал внезапный приступ на нервное потрясение. Он был уверен, что бывший куратор Кроули выдержал бы что угодно, не зря он работал в связке с человеком, который нашел себя в экспериментах над человеческой психикой. Потерявший смысл своей работы, он тем не менее нашел силы выйти на след своего подопечного и перебраться за ним в Штаты, наблюдать за ним, поддерживать контакт - но для чего?
Еще немного, и Кеплер получит ответ и на этот вопрос. В холодном спокойствии Фред обыскал стол, на который указала дрожащая рука, нашел маленький ингалятор и протянул его Гелиосфоросу, опускаясь на корточки рядом с ним. Чуть вздохнул, когда холодные пальцы коснулись лба и в голову хлынули чужие воспоминания.
"Нет, не нужно, я всё это понял давно..."
Ладонь, снова поймавшая чужую кисть, сжимала тонкое запястье стальным капканом, пальцы впивались в кожу под тонкой тканью свитера, после такого рукопожатия наверняка останутся гематомы на память. губы шевельнулись в беззвучном "хватит", затем еще и еще, дыхание стало частым, сбитым, будто Фредерик бегом преодолел несколько лестничных пролетов. Что он должен был ощутить после? Волнение, странное сочувствие, вытесняемое презрением и гневом - пришлось сделать глубокий вдох, отвернуться и волевым усилием вернуть себя в спокойствие и сдержанность. Фред потер глаза, облизнул губы. В задумчивости посмотрел на Бена - смотрел на него долго, прежде чем снова взглянуть на Гелиосфороса.
"Как бы я хотел сказать нечто вроде "ты никогда больше не увидишь Кроули", но я не могу вмешиваться в отношения между вами. Осознаешь ли ты свою болезненную привязанность к творению рук своих? Наверняка осознаешь, иначе не притащился бы сюда."
- Мое предложение простое, Адам, - казалось, что прошла целая вечность прежде чем Фред заговорил. Он протянул руку и снял темные очки, сложил их и вложил в ладонь Гелиосфороса, и смотрел теперь напрямую в темные глаза, - Вы снимаете блок с моих воспоминаний и с воспоминаний Бенджамина. С тех, к которым у вас есть ключи. Даете мне координаты Патрика Аббермана. Вы ведь знаете, где он находится. Доктор Франкенштейн не может оставить то, что создал своими трудами. В обмен я рекомендую вас одному из наших научных центров и гарантирую защиту вам и вашим людям. Вы примкнете к вигилантам, наконец реализуете свой потенциал в научных разработках, - Кеплер помолчал, потом прибавил, - и отпустите Бенджамина, наконец. Думайте. Более щедрое предложение вам никто не даст.
Он поднялся, принес стул, сел и устало прикрыл глаза. Разведчик с удовольствием отдал бы приказ убить Гелиосфооса после того, как получил бы от него всё, что ему требовалось, но после увиденного пришло понимание, что тот, в сущности, виноват перед Бенджамином и ним самим только в том, что доверился человеку, который использовал чужое желание работать в собственных целях. И лежит теперь у ног того, кого сам поставил на колени несколько лет назад, вовсе не из-за физической слабости.
"Я заберу у тебя всё, Абберман. Заберу у тебя смысл твоей жалкой жизни, заберу у тебя всех твоих сторонников, от которых ты так легко отказался и кто еще мог тебя спасти, а теперь добровольно вложит мне пистолет и именную пулю в руку. Я знаю, ты наблюдаешь за нами. Самое время тебе начинать бояться. А когда ты наконец догадаешься, я заберу твою жизнь, и Марс насытит свою жажду крови. Я объявляю тебе войну, Абберман, и ты не спасешься."
На плечо Кроули легла ладонь, мягко сжались пальцы.
- Адам, как вы спаслись из пожара? Кто вас вынес?

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Jane Levy

» имя, возраст: Charlotte “Charlie” Delaver / Шарлотта “Чарли” Делавер 23 года » принадлежность: Носитель. » профессия: Студент военной академии Вест Поинт

» способность: Alter ego » сторона: Вигиланты. » статичное изображение: ссылка

Тебе повезло стать третьей случайностью в семье Делавер. Тебе повезло не запомнить ту нищету и ограниченность, в которой мы находились, когда ты родилась. Тебе повезло стать младшей из трех сестер, которой всегда доставалось больше, чем остальным: еды, игрушек, одежды, любви. Пока старшая дочь впитывала все от отца, ты с каждым днем все больше и больше получала от матери. Те же жгучего рыжего цвета кудри; зеленые, как изумруды глаза; умение расположить к себе любого незнакомца. Ты впитала в себя самую лучшую версию от каждого из членов нашей семьи. Ты всегда выступала нейтральной стороной, всегда тушила пожар конфликтов, будь они между Клэр и Пейдж или Джо и Джилл. Ты мягче, ты спокойнее, в тебе больше самообладания и здравого смысла. Ты та дочь, которую мечтает получать каждая мать: носила платья, заплетала косы, меняла поездку с друзьями на вечер с семьей. Ты душа семьи, без тебя бы семья Делавер не протянула так долго. В тебе нет вселенской злости, тебя не мучают переизбытки неконтролируемых эмоций, ты всегда уравновешенна, складно мыслишь и рационально поступаешь. Ты не ругаешься с сестрами, потому что в их головы заложили, что младшую нельзя обижать, ты любишь отца, потому что один твой взгляд вьет из него веревки, ты предана матери, потому что она с тобой и в победах, и в поражениях, ты за это ей навсегда благодарна. В тебе есть лишь одно противоречие, так долго не дававшее покоя, потому что было неосознанно – твое альтер эго.  Ты мягкая, а оно жесткое, ты нежная и женственная, оно мужское и сильное. Ты удивила мать лишь однажды, когда выбрала пойти дорогой, слишком знакомой отцу и старшей сестре, ты выбрала стать солдатом.

● Ты моя третья дочь. Слишком похожа на мать, как внешне, так и внутренне, но умеешь брать верх над своими эмоциями, что не удается сделать Джилл и по сей день.
● Тебя не приходится ругать или пичкать нравоучениями, с тобой можно душевно поговорить или тихо помолчать. Ты не принимаешь чью либо сторону, достаточно четко обозначив, что для тебя мы все одна сторона, потому что одна семья.
● Развод родителей стал для тебя слишком сильным потрясением, которое в последующем и привело к пробуждению способности. Тебе пришлось переехать из родного дома вместе с матерью и тем самым слишком тосковать по отцу. Головой и сердцем распад семьи ты так и не приняла, все время ища способы примерить взрывоопасную парочку Джо и Джилл.
● Твое альтер эго зовут также, как и тебя, оно не делает из тебя монстра или преступника, но ты становишься подобно железному человеку, личностью, которой все ни по чем.
● Со своими умениями и возможностями ты решила пойти в военную академию и приносить пользу своей стране, став солдатом, которого проблематично убить. Однако с началом войны ты приняла сторону вигилантов, став неотъемлемой частью боевой группы.
● Новость о смерти отца заставила тебя на время дать волю эмоциям, а затем уступить место второй личности, чтобы поддержать мать, продолжить работу и не сломаться, но все равно пугать её холодной фразой «Я со всем разберусь».

Дополнительно:

Немного мелочей от второго заявителя:
●Глупо отрицать, что тебе проще отдалиться от отца, чем от матери. Доподлинно неизвестно: сама ли ты решила так, или твое альтер-эго нашептало столь отчаянный для любой дочери шаг, но факт остается фактом- если бы Джо поставил тебя перед выбором с кем ты будешь жить, то ты бы выбрала мать. Благо выбирать не пришлось.

●Отец гордиться Клэр, переживает за Пейдж, а ты для него отрада, молоденькая Джилл, которую он повстречал в школе, хорошенькая и умная. В твоих просьбах глава семейства всегда находил самую приятную работу на свете.
Каким же шоком был объят Делавер, когда ему сказали, что внутри Шарлотты живет личность, которая ну никак не клеилась с обличием милой, краснощекой девочки с рыжими косами.

●Обостренное чувство справедливости заставляло маленькую Чарли влипать в ситуации, где нужно было предотвратить рядовое правонарушение. Потасовка хулиганов у школы, котенок на верхушке дерева, перевернутая мусорка. «Правильная до тошноты»- говорит одна из сестер. Такой же пыталась быть мать и стала бы непременно если бы повстречала свой камень преткновения.

●Ты довольна прямолинейна, но не глупа. Исполнительна, ты не любишь принимать какие-либо важные решения, как примерного солдата тебя устраивает следовать приказам начальства.
Обожаешь боевые искусства и ножевой бой, как завороженная можешь любоваться холодным оружием в своих руках.

●До 23 года у Чарли не было никаких проблем с контролем способности, ее альтер-эго было по-джентельменски услужливым, можно подумать, что оно испытывает к тебе свое рода любовные чувства, но нет- оно просто принимает правила игры, которые хочет изменить. В Будущем.

По игре:
● Введены ключевые моменты, так сказать, скелет персонажа, а наполнить его мясом фактов целиком и полностью на вас, ожидаем неоднозначного, сложного персонажа со своими тараканами в голове, которые стали только жирнее с приходом войны.
● Практически все менябельно и обсуждаемо, дано желаемое, но если ваш взгляд покажется мне даже интереснее моего—мы вас возьмем целиком и полностью.
● Особых требований нет. Первое или третье лицо- ваше дело, но какая-то активность на форуме в игровых разделах- крайне желательна.
● Вас ждет по крайне мере три ведущих соигрока: отец, мать и старшая сестра, но кроме игры с нами хотелось бы видеть вашу независимую линию.
● Я — игрок старой закалки: требовательный и внимательный к деталям, поэтому очень прошу поделиться примерами игры и мыслями по поводу персонажа, чтобы не случилось неловкой ситуации, в которой мы просто не сыграемся. (с) Chace Monaghan.

п р и м е р    п о с т а от Папки.

Tell me, how long do we wait
Until we see the other side?
T h e   e n d   o f   e v e r y t h i n g
Nothing left but you and I.
Хорошее дело браком не назовут. Отец так говорил за что получал от матери щедрый подзатыльник. Джо лыбился на пару с братом. Несмотря на многие «но», их семья была во многом образцовой для их непутевого штата. Впрочем Делавер младший никогда не видел себя отцом, мужем, главой большого семейства. Жизнь щедра на хитросплетенные повороты судьбы, иронична, порой зла, порой задорна, как музыка на Техасской свадьбе, но справедлива.
— Бедный ребенок- говорит печально Джо и про свое будущее дитя, и про то еще не оформившиеся создание, что поправляет подвенечное платье напротив него. Тогда у незадачливого жениха появилась странная манера мрачно отшучиваться по любому поводу, ускользая от раздражающего разговора, как от нависшей угрозы. От Джилл, правда, так просто не уйдешь. Она навязывалась. И спустя многие годы ему стало стыдно за этот спектакль холодного суженного, который продолжался ни один год. Заботливая женушка всегда напоминала ему о том, что он никогда не был таким строгим, смурным и закатывающим глаза мужчиной. Он примерил новую роль и она вполне себя его устроила, ему было странно учить ребенка тому, что он принял поневоле. Ответственность за свои поступки. Быть в ответе за тех кого ты любишь.

— Все дело в привычке.— Альберт жует свою китайскую лапшу и дирижирует деревянными палочками, точно перед ним выстроился Шанхайский симфонический оркестр— В запахе!
Джо облокачивается на капот заглохшей машины, скрестив руки, и поправляет солнцезащитные очки, скрывающие красные от недосыпа глаза. Сложно спать на новом месте. Одному уж тем более.
— Ты когда успел стать Жаном Батистом Гренуем, идиот?
— Нееее, я как Аль Пачино, смекаешь?— он причмокивает и махает ладонью на обожжённый специями язык, умудряется перекинуть галстук на плечо и начинает входить вдоль авто, остановившись в итоге перед боковым зеркалом— Бабий запах прицепляется намертво, но и тут есть рецепт. Клин клином. Тебе нужно перебить одни феромоны другими.
Понятны теперь к чему эти разговоры вокруг да около. Прошло много лет, а он так и не смог прийти в себя. Джо выдалось пробовать других женщин. Это как нырнуть в прорубь. Хочется поскорее вылезти оттуда. Неприятно, промозгло. Нет, непривычно. Омерзительно. Делавер качает головой, опустив взор на потрескавшийся от безумной жары асфальт стоянки перед забегаловкой в классическом чайнатауне. Что этот идиот может знать о нем, о ней и вообще? О времени, которое просто так не затолкаешь в мусорный контейнер, как труп кошки.
— Тебе и сорока нет, начальник.— мужик не унимается, а Делавер становится только раздражительнее после кофеинного передоза и палящего ультрафиолета, вызывающего зуд по всей коже.
— У меня трое детей, Ал, им нужна семья. Сильнее чем мне. — Точно в исповедальни, он говорит это сквозь сложенные ладони, вспоминая по итогу, что так и не успел заехать купить подарок для на день рождение малышки Чарли.
— Хорошая отговорка, дружище, ты холостой теперь, так что радуйся. Отмучился. Каторга позади. Спусти уже черный флаг.
— У меня трое детей.— повторяет Джо сквозь зубы, понимая, что в этой фразе гораздо больше смысла, чем он может вложить в этот идиотской разговор о его личной жизни. Вернее заметить, о ее отсутствии.

«У меня дома жена и дети». Звучит как отговорка. Он предостаточно слышал подобное из уст людей, которых ему пришлось отправить на тот свет за эти годы. Жутко. Осиротевшие, овдовевшие, одинокие. Это его рук дело— чужие искалеченные жизни.
Когда же он оказался на прицеле, то он и сам был готов произнести эту заезженную фразу, но потом, прямо перед тем, как вигилантский капитан отряда зачистки вернул предохранитель на место, он вспомнил, что конкретно все проебал и на эту мольбу у него нет никаких прав. Это неприятное ощущение легкой диареи вместе с желанием обоссаться на ровно месте испугало его сильнее, чем перспектива смертной казни.
И где его работа, за которую так цеплялся? Где его дом, о котором так грезил по итогу? Где его жена и дети, частицы его самого?
Запах гари неприятственно ударил в нос. От родного города не осталось камня на камне. Геенна огненная поглотило его и всех жителей. А он торжественно шагал в сторону этих чудовищных разрушений, как на параде. Именно там он обещал быть своей жене, дабы вытащить заблудших детей из хищных орлиных когтей. Он поклялся своей жизнью.

Где все?
Ему вспомнилось, как он осторожно обнимает свою милую Джил, когда она, на 7 месяце уже третей беременности, спящая, уставшая от того что приходится есть за двоих, роняет детскую книжку с ирландскими сказками из ослабших рук. Малыш пинается, собственно, как и остальные бойцы до него. Джо касается губами горячей мочки уха, опускает голову, молча утопая в океане ее огненных волос и еле заметно улыбается. Говорят, что после беременности женщина преображается, становится еще более прекрасной, Делавер закатывает глаза от этой мысли и еще не понимает хорошо это или плохо для него. Его эти просиживания штанов в юридической конторе в тесном офисе при прокуроре города Остин сильно потрепали. А вот она, кажется, ему все еще цветущей и такой пленительной. Он не позволял себе ревность. Но снедавшая несправедливость по этому поводу жгла сильнее любого каленого железа.
Куда она уйдет. Брюхатая?
Уже проходили. Не дай отче повториться этому скандалу.
Тесный костюм натирает в подмышкам, ему нужно идти на неблагодарную работу. Спасать тех, у кого либо нет денег на хорошего адвоката, либо тех, кого отказываются защищать по этическим соображениям, что значит в их штате— они перешли дорогу не тем парня. Ровно через год он поступит в Куантико и все изменится. Но в лучшую ли сторону?

Не то что зрение с возрастом подсело, или слух не так остер после постоянных взрывов и легкой контузии, застигшей его месяц назад в окопе. Но запах кожи Джилл безоговорочно вывинтил ржавые гайки его нутра и весь механизм самообладания застопорился. Мужчина задрожал.
Как много времени прошло без нее? Немое безумие на протяжении 8 лет напоминало песочные часы, где вместо песка залили воск. Все заметили, как сник былой пыл, Джо на год стал как-то активнее и шутил, что начинается новая жизнь, но какой черт она ему нужна такая? Опустевшая, заброшенная, без смысла. Он катился с горки, которой не было конца. Внизу скалы без намека на воду.
И вот, когда разбитый мужчина был на грани, то случилось странное и непредвиденное. Джилл пришла к нему вместе с Клэр и Чарли. Банальная неприятность, устроенная вечным генератором неприятностей Пейдж, которая быть может спасла им всем жизнь своей непутевостью. Ведь сколько людей уже погибло? Скольких они знали лично, а они все еще живы. Джо видит по ее блестящему в изумрудах взгляду, как она сама поражена его появлением, а бывший агент при всем при том, что творилось на протяжении года, когда буквально приходилось выживать на просторах Висконсина, совсем не удивлен, что она всегда была тут со своей единственной не сгинувшей пока в бессмысленной войне дочерью. Берегла, как ей казалось, последнего члена семьи.

— Прости меня. Прости пожалуйста. — он опускает голову, щурится от боли и сглатывает соленый комок. Джо явилось ощущение, что не проговаривать застрявшие внутри словоформы больше нельзя. Когда столько раз был на волоске неминуемой гибели— хочешь-не хочешь, а по неволе начнешь ценить жизнь и осознавать ценность момента. Чего ему стоило лишний раз сказать, что он ее любит? Что он ей благодарен за проделанный пусть сквозь годы? Несколько секунд его времени, пара нечаянных слов могли бы заглушить желание истерить, начать искать загвоздку, которая всегда крылась в его работе— тупой страсти найти себя. Теперь мысли, неозвученные на протяжении совместной жизни материализовались, обрели завершенную форму.
-Я хочу выполнить данное тебе обещание. Но это чертовски сложно, все не так как я ожидал. Не все просто.
— Они все твои девочки и они похожи на тебя гораздо больше, чем ты думаешь. В нужный момент это сыграет в нашу сторону, вот увидишь.
— Это меня и пугает— Замечает Джо. Он отлично знал к чему приложил свою руку. Их дети поступают, как считают нужным, как поступал всегда он без оглядки на других. И только лишь поэтому он уже в незавидном положении. Клэр уверена, что ее папаша давным-давно где-то в почве, в лесах, на земле людей, которые столь хладнокровно ее прикончили вместе со штабом. Шахматная партия была разыграна неверно еще в дебюте, но это не значит, что нельзя все еще переломить ход сражения.
Он старается смотреть на всю картину сверху, но она уже слишком масштабная для его взора и с каждым его ходом в ней все больше и больше деталей.
Что кроме фатальной потери способно укрепить веру в свои поступки, которые год назад казались безумием? Он проходил развод.  Но смерть отца— явно не то. Клэр не поймет его. Джо и сам себя не понимает. Сплошная передряга.
Ему ли говорить о том что тяга влипать в переделки— это какая-то общая с Джилл черта.
Нашла коса на камень.

И вот опять Джозеф размахивается и его металл разлетается на куски. Можно ли чувствовать себе более по-идиотски? Лицо по привычке застывает в подобии мимического паралича. Клубок нервов распутывается не сразу, ибо эта возможность отдышаться дается ему тяжелее любого убийства. Это как идти несколько дней по выжженной пустыне где-нибудь в Вегасе и захлебнуться от пригоршни воды из рук прекрасной незнакомки.
Джо почему-то улыбается без ведомой причины, Джилл должно быть чувствует, как дрожат его строгие губы, так же как и в первый раз. Самоуверенно, словно, это всегда было вопросом времени. Как и тогда, в прошлой жизни, после нескольких шальных свиданий, когда он уже прижимал ее всем телом к стене, а она играючи ускользала от него укоризненно добавляя, что он уж слишком торопит события. Стоило ему тогда прислушаться.
Но как тут устоять, когда она притворяется лишь загнанным зверьком, но ее горящий взгляд дает понять: на ловца и зверь бежит.

45-летний мужчина не сразу вспоминает сколько ему лет. Вроде бы зрелость уже где-то тут, рядом, и все у него было, но сейчас — это «все» начинается вновь захлестывать, обуревать. На этот раз не в пример страшнее. Руки неуверенно поднимаются спине, проскальзывают по шее, ладони ложатся по обе стороны головы, накрывая волосы, касаясь ушей. Теперь когда уже рыжая подается вперед, он с жадностью впиваясь в то, что когда было его безраздельно. Проникновенные черты губ не менялись, как и структура, как и вкус смешавшийся со вкусом помады.
— Пять минут?- в его голосе появляется наигранная строгость. Она что засекала? Бывший муж не удивился. Но кабинет напротив гнезда аналитиков не самая лучшая локация для их незатейливой ссоры, особенно в самый разгар рабочей недели. Джо выдыхает, и не сразу до него доходит, что ему придется выпустить Джил из своих объятий. На его языке все еще чувствуется легкая горечь духов, когда он коснулся устами ее шеи.
Но эта горечь блекнет. Приходит другая. Послевкусие к скорому расставанию.

— Я на плохом счету. – Джо все еще смотрит ее глаза, скрывая как он заворожен он опускает взгляд чуть ниже. Не помогает. Так же неспешно отходит, открывая дверь кабинета перед женщиной.— Меня никто не воспринимает, я думаю, что мои задания буду еще более самоубийственнее, чем в побочных штабах. Умру? Прекрасно, отличная причина ВСБ закрыть мое досье и гадать в какой уголок памяти они еще не залезли. Словить на лжи у них не получилось, но их дотошность подвела ни одного человека к могиле. А я выбравшись оттуда, не очень хочу обратно.
Делавер осматривается по сторонам, коридор пуст, без лишних ушей. Он берет ее за плечи и так же настырно опускает голову, чуть пригнувшись, чтобы его глаза оказались на уровне их.
— У нас все по прежнему.— Джо тяжело моргает, словно пытается выделить свои слова не только тоном, но и каким-то особым знаком.— Нужно выждать. Я нашел подходящее задание, которое уже на все 120% покажет начальству, что мне можно заниматься дальней разведкой вне нашей территории, а значит, я найду Клэр и Пейдж.
Пальцы начинают дрожать, он смотрит на них и понимает, что след на безымянном пальцем давно исчез. Еще одна причина вернуться на место преступления? А там его только и ждут. 
Понимает ли она его или нет? У него нет времени объяснять, время утекает сквозь пальцы, пускай они и переплелись как раньше, но это не способно переломить ход хроноса. Он с закрытыми глазами выпрямляется в полный рост и передергивает напряженными плечами. Ему до сих пор не верится, что он жив. Наверное, ему никогда это не осознать.
— Ты мне нужна здесь с Чарли, я молю тебя не влипай никуда. Я не хочу потерять и вас.-Рука выскальзывает из ее замка и он отходит на несколько шагов, он уходит спиной и разводит руками— Мы на войне, Джилл. Тут люди умирают. На заметку.
Это не было возвращением домой, потому что штабу вигилантов никому не заменить в его голове домиком со своим садом. Подальше от пыли. С детьми. Но поговаривают, что дом— это не только стены и потолок. Не элементы уюта, мебель и домашний питомец. Дом— это где тебя ждут. Если раньше Джозеф Далевер был нахальным гордецом, то сейчас он принимал этот мир, каким он есть. Со всеми его условностями, переломанными конечностями и кровью в легких. Но есть одна вещь, которую он тогда, почти 10 лет назад не смог принять и сейчас все его существо сопротивлялось. То что Джилл не его женщина. Сейчас он рад бы это исправить, если бы только они оказались в другом уголке вселенной, где нет этого клацанья мышки, нервного кашля ВСБшника за его спиной и звука шредера, пожирающего клочки бумаги с некорректными отчетами. Джо бы все мог исправить. Ему это по плечу, но это больше не их жизнь только. Это жизни их детей, которых он подвел. Которые еще не знаю, как далеко он смог зайти в своем желании их защитить. Тень накрывает его на повороте, как будто портал в другое измерение, где нет места сантиментам.

п р и м е р    п о с т а от Мамки

Take my mind and take my pain
Like an empty bottle takes the rain
And heal.
Когда становишься старше, когда за плечами уже добротная прожитая жизнь, осознаешь, что многих вещей уже с тобой не случится. Первой влюбленности, первой работы, первого трепетного чувства в ожидании ребенка, первых побед и первых поражений. Основные моменты с тобой уже случились, и ты подсознательно уже давно списал себя со счетов, потому что есть молодые, более живые, с огнем в глазах и рвением сердцах. Ты потаскана, помята, использована судьбой. Жизнь списывает тебя на использованный товар, здесь тебе больше нечем крыть. И вот если бы не война, возможно ты бы ещё пожила, завела бы пса или мужчину, кого-то, кто приукрасил твою размеренную жизнь разведенной женщины и матери выросших детей. Но война переворачивает все, в том числе и спрос на тебя, твои навыки, знания и умения. Будь я более смышлёной, то научилась бы воевать не с тремя дочерями, а террористами, но кто бы мог подумать. Кто бы мог подумать, что наступит война.
И это бесит меня больше всего, ведь смириться с тем, что я уже глубоко зрелая женщина, которая свое отжила достаточно просто, а вот принять, что такая молодая девушка, как Бонни, вынуждена рисковать своей жизнью и ставить под угрозу всю ту предначертанную судьбу, которую она может так и не получить, получив шальную пулю, принять это совсем непросто. Заставлять девушку сражаться, брать в руки пистолет, убивать, вот чему учит нас 21 век. Так и хочется крикнуть избитое: остановите землю, я сойду.
— Брат, это же замечательно!— особенно, что он по ту же сторону, что и сестра. — Пол… А я ведь готовила ему парочку раз отчеты — даже странно, что все под носом, а ты и не замечаешь, слишком отрешенная, слишком сосредоточенная лишь на работе. — Иметь брата дознавателя очень неплохо— во всем смыслах, я подмигиваю девушке, ведь мы обе понимаем, что брат не допустит, чтобы кто-то её обидел.
Бонни с долей обреченности констатирует факт отсутствия мужа и детей. Ха, не понимает она своего счастья, пожить бы ей денек из прошлого с моей семьей, разом всю хандру смахнет, а желание ещё лет на 10 отпадет.
— Не ровняйся на других, всему свое время. Я стала мамой в 16 лет, поэтому, как по мне, чем позже, тем лучше — смеюсь и вот от чего Илвет хочется рассказать все без стеснения? Ведь я до сих пор стыжусь этого пункта из своей биографии, католические семена, посаженные в меня с рождения, заставляют грызть мою совесть.
– Все будет, Бон, обязательно. — ведь никак иначе, мое время прошло, но её ещё нет, её ещё впереди.
PART II

Задыхаюсь. Почему это происходит со мной? От чего вселенная не добьет меня уже каким-нибудь дробовиком? От чего сначала заставляет похоронить мужа, а затем вытаскивает его с того света, чтобы напомнить, за какого лжеца и несносного подонка я когда-то вышла. От чего она заставляет меня вспомнить, как я любила? Безответно, но даже и тогда по всем законам, по всем правилам. Почему нет ни малейшего проблеска света в этой кромешной темноте болезненных, сжигающих изнутри эмоций.
Я еле добегаю до своей комнаты, забывая подумать о такой мелочи, как закрытая дверь. Влетаю и разрываюсь на вымученный вопль, исходящий из-под давящей диафрагмы на легкие. Зло пинаю стул, на котором покоится стопка чистых вещей, смахиваю с тумбочки тускло светящий ночник, хватаюсь за горшок с алоэ и с силой разбиваю его об стенку. Уши пронзает дикий вопль растения, а кожу обдает горячим хлыстом, ведь я врежу тем, кого сама создала, вырастила, связала с собой. Джо лишь подтвердил мои опасения, что Клэр преднамеренно осталась на стороне врага. Она сделала выбор, не в пользу семьи. Воздуха не хватает, также как и сил принять реальность. Я хватаю очередной горшок с цветком, на этот раз орхидеей и с силой волейболиста отправляю его к противоположной стене. Именно в этот момент в дверной проеме появляется чья-то голова, которой приходится увернуться от «летящего растения».
— Бонни? — в ужасе я стою посреди полуразрушенной комнаты и вонзаюсь пальцами в пряди рыжих волос. — Прости, я целилась не в тебя, я не думала… что дверь не заперта.
Все тело ноет от боли, которую я причинила цветам и тем самым самой себе. Нужно подождать, пока она смущенно закроет за собой дверь и вот тогда я продолжу. Продолжу отдавать должки сучке судьбе.

And tell me some things last

п р и м е р    п о с т а от Старшенькой.

Я смотрю на них и вспоминаю, почему после магистратуры и Куантико не вернулась ни в Чикаго, ни в Лос-Анжелес. Нью-Йорк находился практически в равном удалении от обоих очагов дополнительных проблем. Идеально было бы, конечно, переехать в Майами, чтоб уж было честно, но климат не тот. Я смотрю на них и вспоминаю вечера, когда они оба думали, что малышка Клэр на верху спит. Я смотрю и понимаю, что смертельно устала. Вот именно сейчас. Будто бы я уже слишком стара для того, чтобы снова окунаться в эти проблемы родителей снова. Мы все отлично знаем, что кроме них двоих никто и ни что не сможет им помочь. Ни Пейдж, ни Чарли, ни уж тем более я. Два мазахиста, что, кажется, никогда не перестанут друг друга терзать. I want to get out of here.

Клэр утыкается переносицей в пучок из кончиков пальцев. Осматривается. Типичная холостятская квартира. Ни картин, ни штор, ни статуэток, ни вазочек. Почти что спартанские условия. И если у матери обаняние отменное, то Клэр лишнего не замечает обычно, а потому молчит. Чарли ведёт себя так же как в детстве: когда не может спрятаться за юбку матери, она прячется за юбку Клэр, следует за ней хвостиком и помалкивает, поддакивая только тогда, когда это необходимо. Если бы так же можно было и с Пейдж, было бы куда проще жить. А сейчас… Клэр бы предложила Шарлотте отправиться от этой начинающейся грызни куда-нибудь подальше, кофе элементарно попить и составить план действий, но куда же сбежишь с этой подлодки. Бадди не выдержал и лёг, положив голову на лапы и следя за фигурами Джо и Джилл. Клэр потянулась в сторону и погладила его по спине.
— Не, ну засохший сыр, это ещё ладно… Вот если бы там мышь повесилась, — глупая привычка вставлять едкие комментарии, и появилась она где-то со времён Гарварда. Клэр знает, что лучше не встревать и дать им двоим выговорится, но тогда придётся потратить слишком много времени. Можно, конечно, пока с Чарли прогуляться, купить сервиз, чтобы Джилл его побила (желательно не о голову Джо), пачку сигарет, чтобы у Джо была возможность предложить Джилл паузу, после того, как наорутся оба, и пачку контрацептивов, чтобы у всей развалившейся семьи не было ещё одной «проблемы». Хотя Клэр была уверена, что в четвёртый раз точно должен быть пацан. Но отец как-то решил не проверять, что славно.
По суровому взгляду матери в ответ, Клэр поняла, что лучше пока заткнуться. Девушка вздохнула, нагнулась вперёд и посмотрела на Чарли. Она уже было собиралась открыть рот, чтобы предложить сестре кофе — должно же оно здесь быть. Но вопрос прервал её планы, и она поочерёдно посмотрела на отца, а потом на мать. Пауза затянулась, как петля затягивается на шее жертвы.
— Что имеешь в виду под "хотела, чтобы мы увидели"? — глупый вопрос-уточнение, но Клэр слишком туго воспринимает эту информацию. Пазл в голове слишком быстро срастается в единую, цельную картину. Волосы на затылке встают дыбом. И как они изначально не подумали об этом. Клэр пришлось иметь дело с той шушерой, которую Пейдж называла своими друзьями, но там были в основном отбитые ребята. Клэр поджимает губы и откидывает голову назад, на спинку кресла. Затем молча и деловито достаёт телефон, набирает последний номер.
— Джим, — она хотела начать быстро, но для начала нужно удостоверится, что на том конце тебя слышат, ибо привычного «Боунс» не было.
— Да, Клэр, уже соскучилась?
— Слушай, можешь пробить по своим чудо каналам траекторию перемещений Пейдж Делавер за 15 февраля? — она пропускает мимо ушей явное продолжение марнезонского балета, начатого накануне, серьёзным тоном, зная, что в этот момент профессионал в Боунсе включается.
— Ну ты загнула. Оплачивали ли она что-нибудь картой, бронировала ли билеты — это да. Но мобильники — это территория…
— Не выделывайся. У тебя полный доступ к…
— Клэр, они тоже не дебилы. Каждый выход в программу прописывается в протокол, как и то, что я там делаю. Для меня это так себе чревато, больше для тебя. Ты уверена, что хочешь, чтобы я отследил метаданные твоей сестры?
Делавер замолчала. Если то, что говорит Джил — правда, то у них всех начнутся проблемы. Мало того, что Пейдж Делавер — киберпреступник, пусть и не на серьёзном уровне, так ещё на стороне террориста Риндта.
— Кееей.
— Я думаю, погоди, — девушка поднялась из кресла. Бадди поднял голову, Чарли внимательно смотрела, как сейчас смотрят и родители. Все эти взгляды чертовски мешают думать, как поступить лучше.
— Отследи повторно карту, может мы что-то упустили в первый раз.
— Хо-ро-шо, но не рассчитывай на результат... — на распев отвечает Джим, тяжело вздыхая.
— Спасибо, Джим, — Клэр жмёт кнопку отбоя на большом дисплее и оборачивается ко всем вопрошающим. Взгляд глубокопосаженных серо-зелёных глаз останавливается на Джо:
— Теперь ты понимаешь насколько всё серьёзно? — Делавер склоняет голову набок и выдерживает паузу, чтобы продолжить, — Мама позвонила мне уже в самый крайний случай, перед тем, как поехать в отделение полиции, чтобы заявить о пропаже. Я напрягла пару своих знакомых, чтобы проверить банковские счета, когда выяснила, что друзья её не в курсе, где она. Кстати, раз уж последний бойфренд за решёткой, есть шанс, что нам дадут его повидать? Может он что-нибудь знает?
Клэр чуть сощурилась. Взгляд ищейки. Хорошо, когда знаешь, что ищешь. Сложно только то, что не можешь предугадать, где искать.

Гиф

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
carrie-anne moss

» имя, возраст: Ганна Джойс Фостер (Ganna Joyce Foster), 49+ Более известна под псевдонимом «Серый Кардинал» или просто «Кардинал». » принадлежность: Человек или носитель, способность на выбор. » профессия: До признания носителей - аспирант кафедры нейробиологии Университета Айдахо. Получила докторскую. Позднее - нейропсихолог в Департаменте социальной защиты носителей. Ты изучала природу и поведение электрических импульсов в мозгу, связанных со способностями носителей. Так ты оценивала состояние носителя, его уровень владения способностью и возможности. Сейчас - неофициальный информатор вигилантов.

» способность: Любая, по желанию. » сторона: Вигиланты. » статичное изображение: Смотри.

» Ты.
Deus ex machina - Бог из машины. Это ты. Тебя списывали со счетов, потому что ты всегда в тени. К тебе не идут за помощью, в нужный момент ты приходишь сама. Ты никого не оплакиваешь, и никто не оплакивает тебя. Кроме сына, на котором ты поставила жирный крест.

Когда твой непоседливый ребёнок вырос и уехал из штата, ты наконец получила массу свободного времени для твоих исследований в Департаменте. Это был 2036-й год - то политически нестабильное время, в которое нужно было быть начеку. После аварии на британской АЭС пострадал твой пожилой отец; теперь ему гуманнее всадить пулю в лоб, чем позволить существовать в инвалидном кресле. Ты поддаёшься всеобщему саботажу и начинаешь прислушиваться к Риндту и Элдерману. Большинство сотрудников Департамента поддерживают Элдермана и выступают резко против мятежников; ты же согласна с тем, что Риндт - международный террорист и именно он стоит за организацией масштабных катастроф. Ты начинаешь копать под лидеров и собираешь всю возможную - правдивую и неподтверждённую - информацию о них. Ты обращаешься к знакомым из Университета, устанавливаешь контакты с другими Департаментами, досаждаешь полицейским и штудируешь интернет, как машина, и в этот момент понимаешь, что в твоём распоряжении лишь сотни трактовок ситуации в СМИ, скупые комментарии политиков и сухие данные о стычках и задержаниях. И ты понимаешь, что в состоянии систематизировать информацию, чем и начинаешь заниматься в свободное от работы время. Самой работы прибавилось: ты начинаешь участвовать в консультациях и сеансах с военными-носителями, которых необходимо подготовить к радикальному противодействию ренегатам.

С того момента ты делала всё, чтобы добыть достоверную информацию о ситуации в мире. Данные собирались методом «снежного кома» - так ты сплела целую сеть не знакомых тебе людей, которые в сжатые сроки могли достать практически любую информацию. Когда в твоей сети появились военные и члены враждующих штабов, тебе пришлось смотать удочки и залечь на дно. Ты коснулась тайн, не доступных простым смертным, и поняла, что пора выходить на большую арену. Департамент разваливался на части, в основной массе своей примыкая к Элдерману; письма к сыну остались безответны; ты же продала дом за бесценок и отправилась в Канзас-сити, где взяла псевдоним и устроила своеобразную базу. Твоя информация стала приносить доход, и ты начала копать с двух сторон. Ты сливала вигилантам информацию о передвижениях ренегатов; тем - данные о побочных штабах вигилантов. Приторговывала и среди простого населения, начиная от наркобизнеса, заканчивая засекреченной статистикой НАСА. Те и другие стали обращаться к тебе как к проверенному источнику, и ты получила в свои руки опасную власть. Но ты приняла сторону вигилантов, признав Риндта международным террористом, а его сторонников - неконтролируемой оппозицией. С видимой точки зрения ты всё ещё сохраняешь нейтралитет, но на деле работаешь на вигилантов, выуживая из ренегатов максимум информации и по возможности нанося им вред.

Каков мотив?
Власть. Ты не консерватор, надеющийся сохранить остатки порядка в руках вигилантов. Ты не борешься за справедливость, желая воздать по заслугам виновным в развязавшейся войне. И уж точно не обустраиваешь безопасное гнёздышко для сына, которого считаешь мёртвым с тех пор, как узнала, какую сторону он выбрал. Ты хочешь иметь вес в новой мировой войне; хочешь влиять на её ход и окончание. Ты не хочешь победы или поражения одной из сторон. Ты хочешь их уничтожить.
Дерзость. Ты всегда была амбициозной. Для тебя нет полумер - всё или ничего. В этом сын похож на тебя. Не можете отсиживаться в стороне. Ты бросаешь вызов действительности и желаешь контролировать её ответ. Хочешь, чтобы с тобой считались, хочешь быть голосом невиновного народа.
Отмщение. Политическая демагогия отняла у тебя отца, а затем и сына. То не сломило тебя, но сделало сильнее, обточило и отполировало, словно морской самоцвет. Теперь ты готова взыскать с должников.

» Мы.
Ты хорошая мать. Когда мне было что-то интересно или непонятно, ты терпеливо объясняла, однако часто увлекалась, злоупотребляя теориями и понятиями. Поэтому я до сих пор точно не понимаю, чем ты занималась на работе.

Ты всегда была строга и несгибаема. Твоё мнение в доме было первостепенным - вероятно, поэтому муж покинул тебя. Ты не идёшь на компромиссы - либо по-твоему, либо никак. В силу унаследованного от тебя характера я шёл против системы, за что никогда не был бит или наказан. Ты объясняла мою неправоту так, чтобы я понял - на примерах. И твой метод работал.

Я не был запланированным ребёнком. Ты забеременела случайно незадолго до свадьбы. Отец не был против, а ты порывалась сделать аборт. Но скрыла это от всех, умолчала. Ты боялась быть брошенной у алтаря, ведь несмотря ни на что, ты... любила моего отца. Так появился я. Нежеланный сын. Я испортил тебе жизнь, загубил твою самореализацию, как ты считала. Что ж, оглянись... Ты столького добилась.

Я люблю тебя. По-настоящему. Я готов рвать горла каждому, кто угрожает тебе, разбиться в лепёшку, чтобы защитить. Ты единственный в мире человек, который ни разу не подвёл меня (до сих пор). Когда я косячил в школе, ты защищала меня перед перекошенным лицом директора. Ты читала мне нотации дома. Я ненавидел тебя. Директор ненавидел меня. Ты ненавидела всех.

Я ищу тебя. Рою под каждой случайной хижиной на своём пути, вытряхиваю информацию и уничтожаю бесследно. Я пытал твою подругу из Департамента, чтобы найти тебя. И ты знаешь, что я иду за тобой.

Я убью тебя. Ты дорога мне, дороже воздуха, дороже солнца. Я готов умереть за тебя. Но сначала я найду тебя, посмотрю в глаза и задам один вопрос.

» Дополнительно.
Вкусный персонаж. Сам бы взял, если бы потянул. И играл бы сам с собой, эт я могу.
Признаюсь, я вдохновлялся Арией Т'Лоак и образом Серого Посредника из Масыфекта. И лордом Варисом. Ничего не смог с собой поделать)
События с моего отъезда до объявления войны можно дополнять и изменять, главное - не менять сути.
Сейчас Ганна поддерживает вигилантов, потому что их позиция кажется ей более рациональной. Однако в смерти огромного количества людей и в «предсказанных» катастрофах она винит обе стороны в равной степени.
В процессе игры вы вольны придерживаться этой линии или выбрать любую желаемую сторону, я не против.
Мотивы её действий так же могут быть изменены после обсуждения. В этом смысле я гибок.
Серый Кардинал не всемогущ. Пока что тебе не под силу дорваться до лидеров сторон или главных штабов; помни, что тебе дорога твоя репутация и ты не можешь ей рисковать. Однако всё в твоих руках: если тебе удастся завоевать доверие тех или иных важных персон, ты получишь соответствующие ништяки. Если захочешь.
Как видите, довольно серьёзный и амбициозный персонаж. Ганна может сыграть интересную роль в сюжете. К тому же, не привязанная к определённому штабу, она может поехать куда угодно, встретиться с кем угодно, сделать что угодно.

п р и м е р    п о с т а

Jozef Van Wissem & SQURL – Only Lovers Left Alive (full OST) [48:39]
«Время обнимать, и время уклоняться от объятий.»

Бензин течёт по рукам, салит и без того потемневшую от многочисленных пятен спецовку. Рейган старается не думать, что с этим делать в случае возгорания. Сегодня ему бы просто отключиться от обстоятельств и проплыть мимо руин собственной жизни, как старина Монтэг — в бегстве от её безудержного шквала. Всё будет хорошо. Всё пройдёт.

Вместо дорожной сумки у него сегодня огнеупорный рюкзак, а все карманы пусты.

«Рей-ган.»

Фостер мычит в ответ что-то нечленораздельное с уточняющей интонацией, слегка ведёт головой, не отрываясь от своего увлекательного занятия. Чёрный человек на периферии зрения нависает над ним, на девять часов, как сраный Эмпайр-Стейт, похороненный в собственных бетонно-стеклянных потрохах. Не знай он Мерсера лично, подумал бы, что этот тип одет по последнему писку апокалиптической моды. Словно сошедший с голливудского экрана. Запаренный же Рейган сбрасывает с себя тонкую камуфляжку, которая нихера уже не согревает, и повязывает на поясе, скрывая кобуру и без дела мотающийся на шлёвке карабин. Столько лет спустя он продолжает корчить из себя солдата, нагло возводя в голове баррикады, стены и крепости из рыхлой лжи.

Молча поручив присмиревшей сзади собаке охранять винтовку и прочее барахло, Фостер возвращается на водительское. Само собой, партизан по соседству. Быть наравне. Быть впереди, как раньше. Фостера начинает тошнить от самого себя; конкретно сейчас у него нет ни одного квадратного сантиметра в убежище от лавины негодования и невыразимой, искажённой годами доброты, которая почему-то так и не дошла до тупоумного Мерсера в более светлые времена.

От запаха топлива несколько секунд кружится голова, и Фостер прикладывается лбом к металлическому кольцу руля. Он не помнит, когда в последний раз спал больше пары часов. Когда положение ренегатов пошло по необъятной пизде, Рейган предпочёл вообще спать поменьше. Иногда он орёт по ночам, за что получает по башке от соседей по комнате. Ему снится Сирия — снова и снова. Снятся его горящие товарищи, их лица расслаиваются, расползаются в огне, их крик застывает и гниёт у Фостера в горле. Он сам их отстреливает — по одной пуле в лоб каждому из своих грехов. Ему снится боль, которую он не помнит. Фостер был без сознания, когда его вытаскивали из-под оплавленных завалов, и когда его тушили песком и каменной крошкой. Воспоминания начали приходить после: сначала в ночных кошмарах, потом в периодическом дежавю. В такие моменты у него начинает ныть ожог. Выходит, нельзя просто потерять сознание в дыму, как будто ничего не было; такая боль не забывается.

Чуть менее, чем за сутки до этого.

Фостер просыпается с именем на губах. Каждый раз — с одним из многих, заевших в памяти, как плёнка в кассете. Но сегодня в этой копилке прибавилось.

«Мерсер», — чуть не срывается с языка.

Сейчас.

Именно на недосып Фостер ссылает накатывающую мигрень, и колючую слабость в немеющих запястьях — на извращённый рацион питания.

Он включает рацию и по защищённому каналу посылает сигнал главному штабу. Проходит какое-то время, прежде чем поступает ответ. С каждым разом эта задержка становится всё длиннее, а поводы для связи — всё серьёзнее.

— Кукурузник, это Тунеядец, как слышно?*
— Это Кукурузник, слышу тебя как в ебучей Филармонии!
(Приглушённые недовольные голоса.)
— Андердога забрал, горизонт чист, запрашиваю разрешение на отправление.
— Секунду.
(Стук клавиш; приглушённые голоса.)
— Разрешаю.
— Запрашиваю также разрешение на остановку в Вайоминге.
— Нахрена?
(Громкий возглас на фоне голоса Кукурузника.)
— Я хотел сказать, надолго?
— Часов пять. В Маскегон доберёмся до сумерек.
(Пауза.)
— Разрешаю, Тунеядец. Конец связи.

Чтобы не похоронить импровизированный мини-отряд где-нибудь в овраге, что он сделал бы с удовольствием, если бы не собака, Фостер заглатывает тонну витаминов и транквилизаторов и запивает остатками энергетика. Хотел бы он провести параллель со школьниками и в целом посмеяться над собой, только он уже не чувствует ничего: сахар и красители въелись в слизистую, прожгли дыру в переносице и избавили от таких глупых радостей, как вкус и запах.

«Вот», — хочет сказать Рейган, — «смотри и наслаждайся. Запоминай таким, запоминай по новой.»

Не остави о себе плохого имени, не остави о себе плохой памяти, да?

Заводя мотор, он невольно бросает ещё пару взглядов на попутчика. Когда Фостер выезжал на это задание, ежеминутно норовя развернуться без единой мысли о чести и достоинстве, он уповал на мерсеровское, по-библейски каноничное, молчание. Финч всегда был таким. Тихим, закрытым. Слишком закомплексованным, чтобы начать разговор первым. Раньше он вызывал чувство осторожного любопытства, как к небольшому дикому зверьку. Теперь Фостер искренне надеется, что Финч не превратился в бешеную зубастую тварь, падкую обозлиться даже на доброе слово.

«Ах, да, безмозглый офицер.»

Наверное, Финч ничего и не спросит. У него хватит мозгов, или этой захлёбывающейся в глазах их обоих ненависти, этого равнодушия, что бы там ни было — что заставило его свалить из дома и пропасть без вести сроком на полжизни, — но промолчать он должен. Фостер со справедливым трудом ответит на любые организационные вопросы, вдохнёт полной грудью и скажет что-нибудь ерундовое ещё, и на этом закончится. Разрядится, как китайская батарейка за десять центов.

Выезжая на шоссе, он молится в тишине, не веря ни единому молитвенному слову. На прошлой неделе он забыл имя матери. На фоне белого шума рации её голос и голос Анны сливаются в унисон — на задворках сознания, забитого и задавленного в ментальных клетках, как птица, способная и лишённая смысла летать:

«— Всему своё время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать... Время убивать, и время врачевать. Время разрушать, и время строить... Время обнимать, и время уклоняться от объятий... Время молчать, и время говорить. Время любить, и время ненавидеть. Время войне, и время миру**», — поют они гимны уходящему ребёнку, и другу, и парню, и сослуживцу. Человеку с большой буквы, сгоревшему дотла.

Он расстался с Анной не потому, что она оказалась глупой и недальновидной. Он это знал с самого начала — просто хотел пройти своё очередное испытание на храбрость. Чуть ли не полжизни он бегал за Мерсером, и ему не жалко ни дня. Но на нём свет клином не сошёлся. Смешно и горько, что потом это оказалось неправдой. С Мерсером было тяжело, иногда до утопающего в глотке воя, до боли в коленках. Надо было жить дальше, искать отдачу — и находить. Так что он знал, что Мерсера это всё взбесит не на шутку. И вполне понимал, что нихрена с Анной не выйдет. Так что он сам её оставил, потому что между Мерсером и Анной, Мерсером и любой сраной чирлидершей, между Мерсером и собой он всегда точно знает, что выберет.

Анна Андерсон погибла при исполнении воинского долга в Сирии в 2030-м году.

_______________
*Лёгкая отсылка к изгнанию Бродского
**Еккл 3:1