● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
mackenzie davis

» имя, возраст: Claire Delaver // Клэр Делавер 27 y.o » принадлежность: человек/носитель » профессия: Оперативник ФБР. Контртеррористический отдел. Разведка ренегатов

» способность: Магнетизм (иная на выбор по согласованию с семьей) » сторона: ренегаты » статичное изображение: Ссылка.

Тебе однозначно не повезло познать всю отцовскую любовь и разочарование, на тебе он отыгрался и в тебя вложил все свое мировоззрение: все книги, которые читал Джо, все фильмы, которые смотрел Джо, весь мир, который познал Джо. 
Ты вынуждена быть лучшей для него. Живя в тени такого отца, ты безумно хотела превзойти его. Это у тебя в крови- переворачивать ход игры. Тебе светила перспективная спортивная карьера, но ты отказалась от нее, не потому что получила травму, как и папаша в твоем возрасте, а просто потому что служить своей стране гораздо почетнее, чем бить ракеткой по теннисному мячу. Истерики матери- мимо, в 20 лет уже можешь успокоить эту эксцентричную рыжую женщину, для матери ты оказалась большей поддержкой, чем Джо, когда это было нужно. Лучшие выходные это охота или бейсбольный матч Техас Рейнджерс с отцом, с парнями тебе не везет только потому, что у всех твоих ухажеров просто не хватает яиц, они не тянут твою самостоятельность. Но тем не менее: с мужчинами ты лучше сходишься чем девушками, в школе у тебя просто нет подруг, как и в университете, благо они появляются уже в Куантико. Твоя карьера потихоньку идет вверх, еще чуть-чуть и ты станешь куда круче самого Джо Делавера в его молодые годы. Но финальным витком будет то что талантливый агент от тебя не ожидал. Твой отец просто не прочитал этого в тебе, выкинул из своего уравнения- сочувствие?

» Первый, старший и горячо любимый Джозефом ребенок.
» "Сынадочь". У девочки с детства были настоящие мужские увлечения: мощные моторы, боевые искусства и видеоигры.
» Ты жесткая, но справедливая. Крайне требовательная к себе и людям, не признаешь полутонов, для тебя подонок- это подонок, без оговорок и снисхождения, поэтому выбор пал на контртеррористическое подразделение ФБР. За тебя там уже все решили.
» Как и отец ты пообещала Джилл вернуть свою младшую сестру, ослепленную бреднями Риндта про всемирный заговор.  В отличие от отца ты смогла внедриться в главный штаб и найти Пейдж, но с тобой определенно что-то случилось, что-то поменялось и ты решила остаться и посмотреть, что эти фанатики из себя представляют. И как человек, борющийся с террористами стал сам одним из тех самых фанатиков, от которых поклялся защищать собственную страну. Так что же? Ты предатель? Ответить мне, Клэр.
» Ты должна была выйти на связь в тот самый день, когда Джо официально погиб, но просто...забыла? Эта мысль, должно быть, сводит тебя с ума, ты заигралась и провалила наше общее задание. Вигиланты жестоко расправились со всем штабом и твоим отцом. Удивительно было бы вернуться к тем самым людям, которые тебя так привлекали идеям удержания контроля?

» Я ввел ключевые моменты, дал, так сказать, скелет персонажа, а наполнить его мясом фактов целиком и полностью на вас, я ожидаю неоднозначного, сложного персонажа со своими тараканами в голове, которые стали только жирнее с приходом войны.
» Практически все менябельно и обсуждаемо, я дал желаемое, но если ваш взгляд покажется мне даже интереснее моего— я вас возьму целиком и полностью.
» Я игрок-настроения. Когда могу и 12 постов в неделю выдать, когда и один тяжко, но вас я обеспечу игрой, помогу освоиться, написать анкету.
» Я — игрок старой закалки: требовательный и внимательный к деталям, поэтому очень прошу поделиться примерами игры и мыслями по поводу персонажа, чтобы не случилось неловкой ситуации, в которой мы просто не сыграемся. (с) Chace Monaghan

пост от папки

[indent] На старую ферму, не так далеко от Фермонта, вел лишь один путь через проселочную, заросшую местами травой, дорогу. Ноги шаркали по пожухлой листве, запорошенной инеем, последний шоколадный батончик в кармане был припасен на ужин, никаких перспектив, никаких ожиданий в походной котомке. Олли шел не первый день по уже знакомом тропам, каждый раз оборачиваясь назад, вглядываясь в голый ноябрьский пейзаж. Мутные тучи гнали усталого путника на север. Он прибавил шагу насколько позволяли силы и махом сиганул через обветшалую ограду. Рядом было озеро, а с ним лес бывший когда-то заповедником, наполовину выжженный ковровой бомбардировкой. Со страгической точки зрения это было хорошим планом, учитывая что на природу мать было всем откровенно наплевать уже в середине войны, что тем, что другим, но вигиланты пошли ва-банк и тем самым смогли прорвать первую линию обороны ренегатов — мобильные партизанские отряды.
Крыша дома в разных частях была пробита чем-то непонятным, будто бы камни летели с небес. Олли пнул осколок черепицы и присел, начиная оглядывать почву на предмет свежих следов. Никаких снарядов рядом с домом не было, что странно, учитывая его состояние, поэтому Оливер заранее снял винтовку с плеча и тихим, плавным шагом проследовал в дом. Урчание живота звало его на кухню. Первым делом он, разумеется, прочесал все комнаты— никого, но на удивление, несмотря на редкую пыль в углах, все в целом было чисто, будто бы тут все еще кто-то жил. Кто-то маленький. Под ногами треснул засохший фломастер, пластмаса извергла грифель, он опустил взгляд и нашел рядом с ножкой кровати еще и книжку-раскраску с животными, которые были закрашены не полностью— кому-то просто не хватило цветов. Оливер нагнулся и провел пальцами по листу бумаги— окрасилось. Напротив стоявший шкаф зашуршал в ответ его догадкам. Олли, опустив винтовку, резко шагнул к предмету мебели напротив и махом открыл створку. Запах нафталина ударил в самый нос. "Некто маленький" стоял за широкими мужскими пиджаками, смокингам, тренчами и другими частями офисного дресс-кода. Некто не шелохнулся, взгляд мужчина прошелся сверху вниз и конце, рядом с лакированными ботинками, обнаружил выбивающиеся из общей строгой палитры чистенькие кеды convers.
- Выходи- Оливер отошел в сторону, придерживая свободной рукой дверцу шкафа, но условный хозяин владений продолжал стоять, убежденный, будто бы обращаются совсем не к нему. Оливер отошел назад и встал напротив, чтобы дать ребенку выйти. Согнувшись он похлопал по колену- Я не такой уж и страшный, выходи.
Олли, повернув голову вбок, силясь спрятать кривую усмешку, увидел собственное отражение: борода, о которой он когда-то мечтал, была теперь даже больше чем у его боевого товарища Акселя. Он несколько раз ударил себя по бедру, пытаясь обратить внимание прятавшегося.
Кого я обманываю? Страшный.
- Пса будешь так звать к себе, идиот— девчачий, дрожащий голосок не мог передать какую-либо уверенность в своих словах, но фраза была выпалена так горячо, что костюмы начали шевелиться, вешалки сталквивались друг с другом.
- Что за выражения, юная леди?- Почти что пропел Оливер, точно Майкл Кейн из "Элфи" начавший говорить устами бородатого юноши, которому даже не нужно было воссоздавать британский акцент, чтобы соотвествовать образу. Юная леди сделала шаг навстречу, встретившись лицом к лицу с нарушившим покой ее жилища эковцем. Щелчок предохронителя ошеломил парня.  Олли пришлось застыть в согнутой позе не потому, что ребенок был небольшого роста( он бы ниже его на две головы), а потому что в лоб врезалось холодная сталь дула glock 17. Оливер разочарованно вздохнул, поднимая руки над собой- я сдаюсь на вашу милость, принцесса.

[indent] Он не кинул и взгляда на Соль, когда та что-то пробормотала себе под нос настолько тихо, что он не разобрал и слов. Остановившись на мгновение посреди камеры и сжав кулаки, ему потребовалось несколько секунд, что взять себя в руки и не сказать очередную грубость в ее сторону. Шаг и он уже у Шиан.
- Дай-ка посмотрю- Тихо проговорил он, садясь напротив Джинджер на колени, и положил осторожно ладони на скулы девушки, поднимая ее лицо к свету. Синяки, ушибы, гематомы. Из них всех она была самой стойкой, самой крепкой, казалось, что ей и не нужен мужчина вовсе, но Олли знал, что это далеко не так. Он видел, что это совсем не так. Поворачивая ее лицо под разными ракурсами, он чувствовал нарастающую, точачую его боль. Нельзя было так с женщинами. Никому нельзя. Оливер не представлял как развлекались эти ублюдки, зная кто она и в чем заключается ее способность. Многие даже в штабе думали, что у нее не только непробиваемая кожа, но и внутри таиться застывший металл. Оливер как никто другой знал, что значит в глазах других быть сильнее чем ты чувствуешь себя на самом деле. Наверное, поэтому она и была в разведке, а он в боевой группе— он сам бросал себя на амбразуру в попытках доказать эту теорию всем и каждому. Пальцы нащупали в волосах девушки еще одну шишку, свежую. Он находил все новые и новые царапины и ссадины, но самое печальное во всем этом— находка остается находкой, ее не забрать и не выкинуть. С этой находкой остается жить. Радует, что все скоро кончится. От тибериума,  если повезет, их ждет быстрая смерть.
[indent]- До свадьбы заживет— Олли запнулся на полуслове. ему сложно было подавить в себе слезы, но он это сделал, сглотнув соленый сгусток обжигающий сухое горло. Глаза предательски заблестели, когда он опустил руки положив их на ее запястья, расслабленно лежащие на коленных чашечках, возможно, тоже разбитых. Чем тверже человек, тем сложнее его ломать. Тем сложнее ему потом жить с этим. Оливер чувствовал как ей больно после бравады Андреа, которая казалось могла укусить любого даже на смертном одре. Такая была Сератос, такая же была и Джи. Только сейчас Шиан была совершенно разбита, жестоко раздавлена, ее физическое состояние соответствовало ментальному, она совершенно не двигалась, она элементарно могла не дожить до казни. Так бесчеловечно ребята в допросных ее покалечили. Если работали фантомы, то он боялся что его самые ужасные предположения верны. Беррингтон не знал, что еще добавить. Чтобы он не сказал все казалось настолько глупым, беспечным, что не нашел ничего лучше как опустить голову вниз, спрятав свою усталость и горе под маской спокойствия. Она никогда не смогла бы оправиться, как и он, и самое справедливое в этом мире просто пристрелить загнанную лошадь. Ни ему, ни ей реабилитация не поможет, даже если бы чудо вытащило их отсюда, он все равно так и шлялся в поисках своей смерти.

[indent]- А ты женишься на мне?— туго завязанный хвостик девочки витал как воланчик то тут, то там, сметая полиэтиленовые пакеты с кусочками овощей по кухне, пока Оливер готовил глазунью на импровизированной конфорке- А, Оливер? А? Через два года мне будет шестнадцать!
Олли издал хрипловатый смешок с закрытым ртом, покачивая головой, сосредоточенный на процессе. Ему это сцена что-то напоминала, но он никак не мог вспомнить в каком возрасте это происходило с ним. Собираясь с мыслями и мюслями на дне картонной коробки детского завтрака, он устало выдохнул и  снова внимательно вчитался в список продуктов на листке, прикрепленного скотчем к стенке.
- Когда ты будешь моего возраста я буду старым и дряхлым старикашкой— Голос парня сейчас напоминал голос диснеевской ведьмы, чем какого-нибудь сказочного старика. Оливер сгорбился и поднял трясущуюся руку вверх, ладонь c пальцами искривились, изображая будто бы он держит клюку — ну кому такой нужен будет? Найдем тебе молодого, красивого...немца!
- Не хочу замуж за Гитлера!— Аня надула пухлые губки и скрестила руки на груди, расставив острые, точно роза шипы, локти. Она картинно развернулась и плюхнулась за пошатывающийся стол, ножки которого Оливера уже порядком устал прибивать— Ты меня совсем не любишь!
Парень оправил розовый фартук в цветочек, который был ко всему прочему ему маловато, и лопаткой поддел яичницу, чтобы шмякнуть ее на тарелку с заранее разложенными составляющими английского завтрака.
- Конечно, люблю. Больше жизни люблю.— сказал Оливер, положив тарелку на стол перед девочкой. Аня заглянула в тарелку, потом в глаза Оливеру и снова в тарелку.
- Любящие люди таким не кормят уже который день подряд — Аня начала набивать щеки овощами, совершенно игнорируя сосиски и бобы из консервной банки. Олли закрыл уставшие глаза чистыми запястьями и снова, встав, отошел к столику рядом с плитой, насыпал остатки мюслей в тарелку и поставил ее рядом с девочкой. После чего присел напротив, скинув с одной руки проженную прихватку- Вот! Это уже похоже на любовь.

[indent] Оливер не лез в чужие отношения, он и со своими не мог разобраться, какой из него советчик? Кто бы ему хоть раз дал совет, но оглядывая дам, которые потеряли всех дорогих людей, включая своих мужчин, ему было немного странно, как человек, которым он дорожил больше жизни все еще жив. Уорд всегда подчерквивал, что у Оливера самый высокий процент к выживанию. Возможно, он переживет нас всех. Как таракан. Как они с Эйнарссон выжили другой вопрос, наверное, если бы британец был религиозен он поблагодарил Бога. Он повернул голову вбок, периферическим зрением нащупывая ее присутсвие. Или дьявола.
Ближе чем Норман, у Джинджер никого не было. Было удивительно, как такой человек как он смог вообще с кем-то пробыть дольше чем год. Такая же жертва своей способности как и все носители. Ему, как казалось Оливеру, было неинтересно постоянство, люди были как открытый учебник, с подчеркнутыми, выделенными строчками на гладкой, мелованной бумаге. Что было не так с Джинджер? У нее была крепкая челюсть и какие-то железобетонные нервы. Во время войны он знал, какой бы груз ответственности на нее не взвали — всегда можно больше. Что нельзя было сказать про него, отвественности Оливер боялся сильнее чем коты открытых водоемов.
Возможно, она смогла взять на себя еще и ответственность и за Нормана, который мог бы дать фору в эмоциональной битве любой стене в этой просторной камере смертников.

- Ты и Макса знал?
-  И Макса. С собачками.
- И Чейса?
- Конечно.
- И Блейка?
- И Блейка- Оливер насупился, не всех он рад был вспомнить, но потом легкая улыбка коснулась его строгих губ. Он закрыл желтую книгу с белокурым ребенком в цветастом кафтане и положил рядом с кроватью.
- Дурацкая сказка- Аня зевнула ему в плечо, уткнувшись курносым носом в вязаный свитер, десять секунд девочка думала, чтобы выдать, как правильно сформировать свою мысль — принц и правда как маленький, летает по планетам, ищет приключения с лисами, странными людьми, другими розами, все его удивляет, но он видит, что везде ему пусто. Хуже всего, что он оставляет свой «le fleur» какому-то барану. Неудивительно, что он потом бросается на ядовитых змей.
Оливера дернуло, в серой пасмурной дали раскатывался, надвигающийся шторм. Он подошел к окну и высунулся отдергивая лиловую занавеску: вдали и правда что-то рделось, молнии блестели как сумасшедшие, отсюда казалось будто они били в одну точку. У природы нет плохой погоды говорите?. Ренегат надеялся, что никто сюда не дойдет, документы на себя и Аню он давно подделал. Им ничего не должно было угрожать, даже почта сюда приезжала раз в неделю.
- Ну как же, он не мог же сидеть на месте и выковыривать баобабы, герою нужно как-то развиваться, познавать себя.
- Поэтому он смалодушничал. Он обиделся и улетел на Землю, чтобы там, на Земле, до него дошло, что он приручен!
Олли задернул шторы и поправил ружье в углу. Облокотившись на стену, он судорожно пожал плечами. Он не знал, что ответить ребенку, уже изрядно пожалев что вообще достал эту книжку с полки кабинета отца Ани, которому не повезло оказаться рядом с партизанами во время очередного рейда вигилантов.
- Ее величество, как обычно, права!- мужчина изобразил горячку и рухнул на кровать как мертвый. Аня запрыгнула коленями прямо на грудь мужчины от чего он резко выдохнул, изобразив потешный звук кряхтения. Ребенка это, правда, не остановило, она схватила подушку и заехала ему по лицу, потом в ухо.
- Какое «величество»!? Это же капитан Оливер Беррингтон и месть королевы Анны! Мы теперь пираты, Оливер, мы будем брать их всех на обордаж!- Девочка продолжала прыгать на нем, терзая уставшего за день мужчину, который все еще находил силы заливисто смеяться, сам не понимая почему это детская сказка написанная вполне взрослым, состоявшимся писателем заставила его взгрустнуть.
Когда белокурый ангел уснул у него на плече, мирно посапывая, он, до это казавшийся спящим, приоткрыл один глаз, чтобы убедиться, что его сегодняшняя миссия выполнена. Олли осторожно встал и поднял двумя пальцами книгу французского писателя и открыл ее на последних страницах, чтобы снова найти ту самую строчку, которуя Аня несколько раз попросила его перечитать, хлопая в ладоши и прикрывая пунцовые щеки.

- Это все равно что сбросить старую оболочку- прошептал Оливер смотря на ее синяки, он накрыл один из них рукой, точно пряча от чужого взгляда. Опустив брови, Беррингтон заправил локон ее темных волос и поджатые губы мужчины дрогнули в подобии улыбки, которые подергивали от страха. Сколько раз он смотрел в глаза дорогим ему людям и обещал, клялся, что все будет хорошо. Сколько раз он врал им, подводил, не мог просто оказаться рядом когда это было действительно важно. Норман, Аксель, Тесс. Везде он не успел, не заметил, не смог. Они погибли по его вине, каждая секунда потраченная им впустую могла стоить каждому из них жизни. Оливер провел рукой по предплечью Джинджер. Снова ссадина. Слов больше не было. Он боялся представить сколько этих ран было внутри девушки. Сколько внутри каждого из них.

пост от мамки

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

Единственный вопрос, который люди задают в этом мире и никогда не получают на него ответа. Возможно только при жизни, но нам этого не узнать, пока не погаснет свет. Почему? Почему одиночество довольно странная штука? Иногда ты наслаждаешься этим ощущением, иногда бьешься в агонии безысходности, а иногда просто боишься остаться одна. Прошло уже больше месяца с тех пор, как мы попали в западню психов (а их развелось чуть ли не на отдельную третью сторону), но я все ещё по-детски боялась темноты, вздрагивала от неожиданных появлений людей и боялась остаться одна. Именно поэтому частенько засиживалась допоздна в аналитическом отделе, засыпала на кушетке в комнате отдыха, а иногда и вовсе на клавиатуре. По научному это называется посттравматический стресс, но кого это интересует, когда кругом бомбят, стреляют, убивают и прочее? Таблетки, любезно выписанные мне все тем же Ллойдом отправлялись в унитаз, т.к. я никогда не доверяла всяким психотропным веществам, якобы с успокаивающим эффектом. Будь рядом со мной мужик, который глубокой ночь прижмет покрепче и защитит от всех кошмаров – вот тогда это было лучшим лекарством. Но мужика, как мы знаем, рядом не было.
Почему мы всегда чудовищно переигрываем, когда, нужно чтобы в глазах другого человека ты выглядел счастливее, непринуждённее, лучше, чем когда он был с тобой? Газ в пол, через перекресток на красный свет. Мчимся каждый в своей машине с разных точек города, когда нам обоим на мобильный приходит странны звонок из полицейского участка, информируя о том, что Пейдж задержана. Странная штука фамилия, меня могли сколько угодно раз останавливать за превышение скорости или неправильную парковку, но лишь услышав фамилию Делавер возвращали права и просили больше так не делать. Откуда было такое влияние, ведь не мог Джо им обладать, даже будучи агентом ФБР. Или мог? Мы вбегаем в участок, ненароком соприкоснувшись руками и тут же отпрянув на безопасное расстояние. Между нами уже начат бракоразводный процесс, а мы все равно не можем друг от друга отделаться. Мне не хочется его видеть, не хочется говорить, не хочется когда-либо чувствовать запах одеколона, который сама и купила на минувшее Рождество. Но все маршруты ведут в одну и ту же западню – к нему. Мы вносим за дочь залог, она не говорит спасибо, даже не смотрит на нас, вероятнее всего, презирая. Она тоже отказалась выбирать между нами двумя, но решив не останавливать свой выбор ни на ком, этой ночью она проведет ночь со мной, а затем снова исчезнет на пару дней. Пересели в мою шкуру кого-нибудь другого, он бы точно удавился, порой я и сама не понимала откуда во мне берутся силы.
- Был бы ты мужиком, воспитал бы дочь как следует отцу. Это же даже не сын, страшно подумать, что бы выросло, будь бы у нас он. – мы стоим на лестнице перед полицией и пережевываем друг другу кости, пока не уничтожим все в друг друге без остатка. Качественно дерьмо, которое вылилось на меня после этой реплики можно было бы продавать за дорого, ведь редко кому так удавалось так мастерски уделать свою жену.
Со стороны сложно понять уже давно не пару Джо и Джилл. Почему она всегда терпит его сухость, жесткость и безразличие? Почему он никогда не может повести себя не как мудак? Почему они постоянно проходят через сухую пустыню горечи, чтобы в конечном итоге заставить друг друга ненавидеть просто потому что слишком стыдно признаться, что на самом деле скучает?
Почему все отцы всегда убеждены, что роль матери – это проблема? Чтобы переключить всю тревогу за свое чадо на одно и тем самым отвести от себя подозрение. Ведь негоже мужчине показывать свою слабость, показать свой страх, оголить нерв, нет, что вы, это же не то же самое, что каждый раз заниматься любовью раздетым, нет, это намного интимнее, это не для того, с кем прожил целую жизнь в браке.
- Моя проблема лишь в том, что из-за тебя она ренегат. Хотя постой ка, это же и твоя проблема. И ты едешь потому что чувствуешь свою вину, так что оставь свою легенду про инспектирование кому-нибудь, кто не прожил с тобой вместе тысячу лет. – я пристегиваюсь, хотя прекрасно помню, как Джо водит машину. Если мы и разобьемся, ремень меня не спасет.  – Если ты в этом уверен, считай, что прокатимся с ветерком, сменим обстановочку. - Уже сев я вдруг осознаю, что мне предстоит провести больше, чем 10 минут в компании со своим мужем. Своеобразная форма самоубийства.
- Я знаю, что ты считаешь меня дурой, и мне плевать. Этими плоскими параллелями ты меня из машины не высадишь, так что давай трогай – я хлопаю по торпеде и не стесняюсь смотреть Делаверу прямо в лицо. С меня хватит взглядов в сторону и попыток избегать друг друга. Мне осточертело все время искать повод постучать в его дверь. Меня бесит, как на нас смотрят со стороны отделы. Мы семья, плевать в каком виде, прошлого не перечеркнуть.
- Рада, что все твои побои на женщинах закончены, мне в свое время повезло меньше остальных. – ещё при браке мы старались не вспоминать то время, когда крошка Пейдж невольно влияла на нас своей способностью. Но даже когда мозг понимал, что Джо не отдавал отчета в своих действиях, сердце это отказывалось принимать, а память слишком хорошо запомнила всю боль. – А я тебе не грозила никогда ни тем, ни другим – обида, это самое сильное, что когда-либо меня ранило и единственное, что так и не сумела простить мужу. Ведь назойливая мысль так и не смогла уйти из моей головы: а если бы Пейдж приказала, он бы меня убил?
Джо заводит мотор, выжимает сцепление, переключает передачу, кладет руки на руль и…Белое золото ловит первые лучи восходящего солнцу, отражаясь бликами в моих зрачках.
- Это что такое? – я сама не понимаю свои ощущения, но одетое обручальное кольцо на пальце Джо явно выбивает меня из равновесия, которое, в принципе, я и так не особо поддерживала. Наше обручальное кольцо. Точно такое же, как висит сейчас на моей шее, вместе с крестом. Какое счастье, что заглянуть под мою рубашку Джо не может.
- Сделал себя вдовцом, а я меня покойной женой? – даже не знаю, что сильнее: обидно, как он его носит или похвально, что он его до сих пор хранит. Нам девочкам простительны такие сантименты, а вот с мужчинами всегда все сложнее.

Дороги были разбиты, от постоянной езды по ямам начинало укачивать, поэтому я даже обрадовалась остановке. Если бы ещё Джо смотрел на меня чуть попроще, а не своим фирменным свинцовым взглядом. 15 минут – это сказка, в далекие двадцатые меня ограничивали и вовсе пятью минутами, а ведь у нас тогда были маленькие дети. Я удаляюсь от машины и, не поворачивая голову бросаю:
- Прекрати пялиться на мою задницу, уже горит пламенем. – а затем удаляюсь. Конечно в таких заведениях мало приятного, поэтому я стараюсь быстро взять все необходимое и поспешить к кассе. Реплики в мою сторону оставляют желать лучшего, кто-то уже со скрипом отодвигает стул, чтобы встать и «познакомиться поближе». Я достаточно быстро проскальзываю в уборную и закрываюсь на щеколду. Конечно, она меня не спасет, если сюда действительно захочет кто-то зайти. Я выдавливаю на только что купленную щетку только что купленную пасту и быстро чищу зубы, затем умываюсь и долго держу руки под ледяной струей воды, чтобы унять дрожь. Нужно кофе, но его будут слишком медленно готовить, для моей внешности это убийственно. Я быстро выхожу из комнаты и следую к выходу, где меня уже поджидает два чебурека. Их плечи больно врезаются в мои как раз в самом дверном проеме.
- Вон там у бензоколонок стоит один ублюдок, которому плевать кто ты, застрелит одним выстрелом, если дотронешься. – не знаю уж почему они решили не проверять на деле, возможно время ещё было слишком раннее для разборок, но один из чебуреков отступил, а второй не стал препятствовать дальше.
- Держи на перекус – я кладу пакет с пирожками рядом с Джо. – Наверное, забыл уже, когда питался в последний раз. – и это даже не вопрос, а утверждение. Я и сама не помню, когда в последний раз ела, вчера или это было уже два дня назад. Мы проезжаем мимо кафе, на выводе нас провожают двое моих новых знакомых. – Те чебуреки такие славные ребята, хотели с тобой познакомиться, но я сказала, что мы спешим – я откусила один из пирожков и только тогда поняла на сколько проголодалась.
Через полчаса по дороге-камикадзе меня срубил сон. И все было бы супер, но за последний месяц сон стал не самым моим лучшим другом, а все потому, что такие отборные кошмары друзья поставлять просто не могут.  Сначала ты мучаешься, потому что переживаешь этот сон, потом ты мучаешься из-за того, что не можешь проснуться, ну а потом ты глохнешь от своего собственного крика. Именно так я проснулась и в этот раз. Сначала было сложно сориентироваться где я нахожусь, затем меня одолел психоз, почему я пристегнута, т.к. спросонья не разобрать пристегнута ли я или чем-то привязана, ну а потом наткнулась на презрительный взгляд Джо.
- Извини – я ерзаю на кресле, стараясь сесть поудобнее, но сердце в горле стучит так гулко, что мне становится ещё больше не по себе, а ремень лишь усугубляет положение. Я стараюсь выровнять дыхание и просто смотреть вперед на дорогу, однако ничего не выходит. – Останови машину. – сначала я говорю это достаточно тихо, но мы не останавливаемся. Паника нарастает, я отстегиваю ненавистный ремень и уже срываюсь на более громкий возглас – Джо, останови машину – я бы выпрыгнула из неё на ходу, если бы он не затормозил. Только тормоза заскрипели, как я вывались на ватных ногах на землю, с силой хлопнула дверью и спустилась вниз по обочине.
Долбанная посттравматическая хрень. Я пинаю с земли камень, затем просто пинаю землю, потом делаю много вдохов и выдохов, пока состояние тревоги не начинает отпускать.
Через три минут я возвращаюсь к Джо.
- Поделись сигаретой – заявляю неожиданно для самой себя, прекрасно понимая, что это может и не помочь, но почему бы собственно и не попробовать. В 43 года-то.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Jade Taylor

» имя, возраст: Paige Delaver / Пейдж Делавер 25 » принадлежность: Носитель » профессия: Разыскиваемый кибер-преступник, хакер в главном штабе.

» способность: psionic manipulation » сторона: Строго Ренегаты » статичное изображение: ссылка

» Ты моя вторая девочка. Бунтарь не без причины. Человек-бардак, человек-затея, человек-праздник. Праздник, который всегда с кем-то другим. Болтушка, знаешь толк в ирландском виски и как крепко вдарить рок в этой дыре. У тебя чистое и доброе сердце, которое не приемлет полутонов, не против что-нибудь сломать, а потом починить, над кем-нибудь подурачиться, но никогда, слышишь, никогда ты не станешь оправдывать насилие над слабыми. Ты сама такой была. Как ты выдержала этих странных людей, которые могли ни с того ни сего наброситься на тебя и других? Это не семейное. Не наше.
Ты не идешь на компромисс, совсем, никак. Ты не готова признать свои ошибки, не готова пойти к человеку, задевшего тебя, навстречу. У многих складывается впечатление, что слово "компромисс" для тебя ругательное и они окажутся правы, потому как ты никогда не ошибаешься. Особенно в людях.

» Как и Клэр, старшая сестра, родилась в большой Техасской семье с кучей буйных ирландских бабок, дядьев Мактавишей и вполне себе спокойных ба и грэндпа со стороны Делаверов.
Ничего не предвещало беды, пока способность Пейдж не начала показывать свои клыки, как только у ребенка начали выпадать молочные зубы. С возраста шести лет малышка начала отмечать, что люди вокруг нее ни с того ни с сего меняли свое настроение по одному лишь взмаху длинных ресниц. Чаще они впадали в агрессию, причем настолько бурную, что негатив прилетал самому носителю. Немудрено, что девчушка стала сторониться людей, предпочтя живое общение компьютерам.

» Неконтролируемые всплески способности сказались и на отношениях отца и матери, у которых все чаще и чаще стали конфликтовать друг с другом. Последствия стали ощущаться Делавер уже в подростковом возрасте, когда Джо и Джилл даже после того как обнаружили, что стали такими же жертвами разрушительной способности дочери, как и ее одноклассники, не смогли наладить отношения. 

» Айти и Тех Гик. Сложно сказать, какой язык для нее более родной- английский или язык кодирования. Доподлинно известно, что как только малютка Пейдж увидела компьютер в магазинчике с “железками”, то повисла мертвым грузом на отцовской ноге, требуя, чтобы тот ей купил эту коробу.

» Свой первый простенький сайт написала в 8 лет, а первую серьезную работу, связанную с нейросетью, зарелизила в 11, довольно быстро для такого масштабного проекта, представила его на Product Hunt и получила множество негативных отзывов от разного рода троллей, в том числе сексисткого толка. В порыве праведного гнева обрушила базу и удалила аккаунты недоброжелателей. Джо был в шоке, когда обнаружил машины с сине — красными мигалками у своего порога и людей в форме, пришедших не по его душу.

» Хорошими делами прославиться нельзя. Урок был усвоен, но явно не так, как задумывал Джо. Пейдж научилась пользоваться анонимайзерами и ушла в даркнет. В 16 лет сколотила группировку из самых отвязных хакеров по всему миру и начала ломать биткоин биржи, жертвуя деньги приютам и социальным инициативам. Так же целями взбалмошных пубертатов стали аккаунты знаменитостей и сайты знакомств, специализирующие на изменах.

» Родительский брак трещал по швам. Это сказалось на Пейдж, которая все еще винила себя в том, что косвенно явилась причиной размолвки. Делавер перешла в новую лигу, прокачала скиллы и навлекла на себя гнев АНБ, которые предусмотрительно решили заключить сделку с ее отцом, который смог воспользоваться доверием дочери и слить информацию о расположении нескольких опасных киберпреступников. Среди них были соратники и друзья Пейдж.
Как только этот факт вскрылся-  между Пейдж и Джо выросла стена, которую мужчина так и не смог разрушить до 36 года.

» Приверженец теории заговора. Была одной из тех кибер-активистов, что ломали медиаресурсы и перезаливали обращение Риндта к американскому народу. Крайне фанатично примерила на себя идеологию ренегатов.

» Реакцию на смерть отца оставляю вам на откуп.

Пейдж Делавер блудная дочь Джо Делавера. С тебя начался весь сыр-бор. Из-за тебя несчастный папочка отправился к Риндту на куличики с единственной миссией- любой ценой вернуть тебя домой. Ты искренне считаешь, что ни мать, ни отец тебя "не_любят", в сердцах обвиняя в разрушение когда-то крепкой семьи. Не будем объяснять почему это не так.
К сожалению или к счастью, это не является единственной причиной почему ты сторонишься своих сестер и отца. Ты ренегат до мозга костей, настолько ренегат, что смогла повлиять на Клэр, которая до этого была если не латентным вигилантом, то придерживалась курса действующей власти.
Отцу предстоит схлестнуться в схватке за твою душу. Против тебя выступает поистине смертоносный противник, старший агент фбр, вигилантский перебежчик, кровавый предатель, у которого напрочь отсутствует понятия "хорошо" и "плохо", он готов задействовать свой масштабный арсенал от психологического давления до устранения твоих товарищей, чтобы вернуть тебя в семью. Ты будешь обязана столкнуться с последствиями своих и моих действий. Будет весело.

» Я ввел ключевые моменты, дал, так сказать, скелет персонажа, а наполнить его мясом фактов целиком и полностью на вас, я ожидаю неоднозначного, сложного персонажа со своими тараканами в голове, которые стали только жирнее с приходом войны.
» Практически все менябельно и обсуждаемо, я дал желаемое, но если ваш взгляд покажется мне даже интереснее моего— я вас возьму целиком и полностью.
» Я игрок-настроения. Когда могу и 12 постов в неделю выдать, когда и один тяжко, но вас я обеспечу игрой, помогу освоиться, написать анкету.
» Я — игрок старой закалки: требовательный и внимательный к деталям, поэтому очень прошу поделиться примерами игры и мыслями по поводу персонажа, чтобы не случилось неловкой ситуации, в которой мы просто не сыграемся. (с) Chace Monaghan.

пост от папки

[indent] В стеклянных глазах убийцы танцевали золотые светлячки, пальцы из хромированной стали поправили край выбившегося одеяльца с ревностной заботой, смахивающей чуть ли не на материнскую. Свободной рукой он прижимает малютку к плечу, вдыхая аромат подлинной невинности, детской присыпки и молока. Оливер испытал нежданное, чуждое ему чувство умиротворения. Несмотря на то, что в отражении огромных глаз ребенка высветилась летопись морщин и тонких шрамов Беррингтона, он чувствовал себя как-то непривычно молодо, без зудящей боли во всем теле, без голода, без сна. Под ботинком сдавленно скрипнула гильза, он сделал несколько шагов в сторону панорамного окна, любуясь как ветер разносит ангельскую пыль и лунный шлейф, не замечая красно-синий отблеск огней полицейских машин в ночном, беззвездном небе. Глубокий вдох и легкий поцелуй разбитых губ в темечко малышки.
А, может, это судьба?
[indent] Отсутствие выбора— это тоже выбор. Ты можешь шагать в неизвестность, а можешь дождаться, пока она стиснет гарроту вокруг твоей глотки. Удушение. Какая приятная смерть. Своя. Настоящая. В 13 лет. Она должна была наступить! Должна была прибрать его в свои объятия, с бесконечной любовью матери, утопить в своем чреве, не дать родиться на свет тому, кем он стал, но нет, у провиденья свои планы, оно заставила его пройти весь свой путь. От захваченного аэропорта до военного полигона, от родных глаз в штаб-квартире e.c.h.o. до заморозки и смерти друзей, до странных событий, где он должен был умереть тысячу раз, но пока солдату было ради кого вставать, с пробитой экобронью и разорванным в клочья нутром, он это делал. Он называл это смелостью. Парень, сошедший с плакатов в подростковых спальнях блекнул на фоне его настоящей, мальчишеской преданности. Его романтизировали и он не мог отказать им всем в этой вере. Хотя кому это было интересно? Нужно было все отдать этому прожорливому монстру. Отказаться от всех благ, стремлений и сентиментальных мечтаний. Каким же глупцом он был, что позволил себе уверовать, что бремя изгоя минует его. Пощады не было. Железный протез привычно зарокотал.
Никто не удостоился чести проникнуть в логику психопата, тем более, когда эта психопатия обуяла им в мирное время. Как можно было так обезуметь? Сорваться с достигнутой вершины, разлетевшись на мелкие осколки. Не собрать. Сталкеру было знакомо это чувство. Но пройдя свой от начала и до логического конца, Чейс воспринимал потери еще одной усмешкой судьбы. Вызовом. Смерть в семье? Она повторится. Смерть любимой? Этого не миновать. Тюрьма? Она внутри. А война? Война она одна и на всю жизнь.
[indent] Нет, Чейс, война закончилась. Время стереть кровь с рук и постараться, попытаться. Хотя бы попытаться, сделать все что в наших силах, чтобы она не повторилась. Грош цена этому миру если ребенок остается без отца или жена без мужа. Не стоит это наших слез. Не стоит.
Как глупо же ценить каждую отдельно взятую жизнь. В особенности, на поле брани. На той безумной войне между людьми с одного материка, между соотечественниками, братьями и сестрами. Неудивительно, что это сыграло с ним жестокую шутку. Чейс расквитался со всеми, кому задолжал пули. Под расчет. Оливер потерял все разом. Юдоль боевика. За его трусость, за его малодушие, нерешительность в прошлом. Но когда все закончилось…Нет, это было бесчеловечно по меркам любого из известных ему событий, в которых пришлось принимать участие. Ребенок в руках зевает. А как он хотел сжимать в руках свое зеленоглазое чудо.
Тупой карандаш перечеркнул его прошлое, насильственное нажатие рвало бумагу, оставляя борозды. Рвань. Вечная любовь так себе оправдание, хм?
Это конец.
В глазах младенца застывает хрустальная влага, Олли и сам шмыгает носом и тень улыбки касается тонких губ, кровавый ритуал будет совершен. Ни к чему торговаться с совестью. Карты на стол. И маленькая жизнь в его руках не осознавала, что является ничем иным как козырем в этой извращенной игре. Дерганье раскалившегося затвора нервирует его тонкий слух. Пули разрывают интимную тишину урбанизированного шато. Вдребезги.
Выстрел и кровавые ошметки в разные стороны, разлетаясь, ударяются о стены особняка. Шмяк. Голова губернатора трещит как лопнувший арбуз, багровые реки несут костную крошку к ногам механизированного ассасина. Оливер не чувствует, как из его хищных лап буквально вырывают дитя. Настолько Беррингтон был поражен картиной смерти этого жалкого человечка, что глаза на мокром месте поначалу от умиления, а теперь от сбитого ощущения потерянной цели превратились в устье водопада, слезы скатываясь щекам, падая на пол и смешиваясь с алыми лужами, оставляя круги, круги, круги.
Тревога сильнее боли. Летящей походкой, несмотря на поврежденное колено, он устремился к трупу мужчины, который так неосмотрительно решил свести счеты с Беррингтоном. Кто он был? Чей-то родственник, чья-то больная любовь, потерявшая все на войне, или просто всему виной явились деньги, нечеловеческие амбиции, жажда власти. Забава? Мы это никогда не узнаем, что же произошло в его голове, желавшей так отчаянно смерти другому живому существу.
Влажные, красные глаза Олли внимательно изучали место казни. Он хотел припасть к трупу супостата, ощупать его, понять, поговорить, ведь никого роднее в этот момент не было с ним сейчас. Граница восприятия своих и чужих растворилась. Как в кислоте.
Следующая пуля Монахана летит уже в виновника кровавой жатвы. Коленная чашечка разлетается вдребезги. Нечеловеческий рык. Парни в форме снаружи напряглись. Мужчина разучился регенерировать отдельные костные структуры, поэтому он не поднимается. Даже не старается. Неужели он выслушает поучительную лекцию прежде чем Чейс его утащит? Он же ведь его не бросит...
— Зачем?— Вечный вопрос, который он мог обратить к каждому своему живому товарищу, к мертвым друзьям, к мертвым родителям, к мертвой первой и последней женщине, которую так сильно любил. Ко всем, кто был, так или иначе, связан с ним.
Единственное, что держало его в мире живых- сущая безделица, так он величал сей акт. Он не называл это местью, не бросался громким "правосудием", это было очередной пометкой на полях, которые он начал оставлять еще будучи зеленым эковцем, внимательно слушая сухие брифинги Уорда и мотая на ус эти канадские байки. У этого события не было конкретного названия, оно просто должно было произойти. Как восход солнца, как неумолимый закат. Нужны ли вообще причины зверству? Финальный штрих. Беррингтон опускает лицо. Точка? Как досадно, что это этюд в кровавых тонах теперь принадлежал не ему.
Вместо фанфар послышался стройный топот сапог в стиле милитари, звук ломающей древесины и крики штурмовой группы SWAT. Рой красных точек появился на спине Монахана так внезапно, что еле успевает обернуться, чтобы увидеть с десяток мелкокалиберных стволов и летящие удары дубинок, валящие его на пол. Тяжелая стопа приземляется на руку ирландца, заставляя его выронить пистолет.
Парень с пшеничными волосами отталкивается от пола и косолапо встает на одну ногу, вторую чуть подгибая. Одной ногой там, другой…
— Сэр, бросьте оружие.
— Оружие?
— Сэр!
— Я не понимаю о чем вы говорите- Насмешливый британский акцент. Он облизывает сухие губы, наклоняет голову, изучая потемневшими глазами наставленный на него автомат. Зоркий глаз сразу подмечает обойму с тибериумными пулями, торчащую, из корпуса MP5. Улыбка, кажется, разрывает его мокрую, все еще молодую кожу напополам. В сумраке особняка, он видит как оперативники толпою пытаются скрутить буйного когда-то партизана, когда-то заключенного, но было бы все так просто, как это выглядело на первый взгляд. Ведь Чейс это проходил. Картина не нова. Голубые глаза вглядываются в пол, где с прижатой к полу щекой брыкается Монахан. Они встречаются. Оливер подмигивает. И одними губами произносит: «Все хорошо».
— Стоять! Я буду стрелять!
— Оу, я и не сомневался.
Самая быстрая рука на диком западе взмывает вверх, проделывая свой путь ко внутреннему карману, где лежит, как в ящике Пандоры, на самом дне...
Пули прошивают все предплечье и дырявят ладонь, которая через секунду безжизненно повисает, следующая очередь пробивает сердце, там обычные пули, им сложно проникнуть до желаемого, до его неустанно бьющегося сердца, но после того, как начинает действовать дьявольский металл, они вмиг вгрызаться  плоть, разрывая клапаны, желудочки, аорту. Он стоит долго, смакуя каждое пулевое отверстие, старуха смерть, по старой памяти, не отпускает его так просто. Не так все просто. Не все.
Зачем?
Он выдыхает носом, кривя губы и жмуря глаза. Он решето. Он не кричит, он не смеется. Этот танец ему не по зубам, партнерша слишком стремительна, он отстает, скользит, проскальзывает на багровой линии и сбивается с ритма.
Покачнулся. Мужчина падает набок, на живую руку, повисшую, раскрывающуюся, как цветок свои лепестки навстречу солнцу, пальцы дергаются в конвульсии. Тоскующий огонек в руке не что иное, как зажигалка, подарок от старого друга со времен войны. Подарок? Трофей! Одна из немногих вещей, которую он хранил в своем заброшенном доме, постоянно чиркая ей на манер лидера отряда. Ирландцу не нравилась его дурная манера, но Олли не прекращал выбивать искры, дурачась, ведь он не курил. Даже в самых безнадежных ситуациях, под пулями, за трухлявыми стенами он щелкал и щелкал, щелкал.
А ведь будет искра. А, значит, будет и пламя, мой друг.
Пламя, что не угаснет. Никогда.
Люди в полицейской форме опускают дымящиеся оружие, и капитан штурмовой команды кривит лицо, сплевывая на усеянный гильзами пол то ли от досады, то ли негодуя.
— У нас два трупа помимо тех на улице.— рапортует он в рацию, наблюдая как Монахан становится только сильнее под валом грузных тел оперативником, кто-то перестает оказывать деликатные знаки внимания и переходит к ударам по лицу. Ногами.
— Этого в машину.
— А что с записями камер?
— Кто-то стер. Недавно.
— Блять, еще один сраный рапорт.

пост от мамки

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

Единственный вопрос, который люди задают в этом мире и никогда не получают на него ответа. Возможно только при жизни, но нам этого не узнать, пока не погаснет свет. Почему? Почему одиночество довольно странная штука? Иногда ты наслаждаешься этим ощущением, иногда бьешься в агонии безысходности, а иногда просто боишься остаться одна. Прошло уже больше месяца с тех пор, как мы попали в западню психов (а их развелось чуть ли не на отдельную третью сторону), но я все ещё по-детски боялась темноты, вздрагивала от неожиданных появлений людей и боялась остаться одна. Именно поэтому частенько засиживалась допоздна в аналитическом отделе, засыпала на кушетке в комнате отдыха, а иногда и вовсе на клавиатуре. По научному это называется посттравматический стресс, но кого это интересует, когда кругом бомбят, стреляют, убивают и прочее? Таблетки, любезно выписанные мне все тем же Ллойдом отправлялись в унитаз, т.к. я никогда не доверяла всяким психотропным веществам, якобы с успокаивающим эффектом. Будь рядом со мной мужик, который глубокой ночь прижмет покрепче и защитит от всех кошмаров – вот тогда это было лучшим лекарством. Но мужика, как мы знаем, рядом не было.
Почему мы всегда чудовищно переигрываем, когда, нужно чтобы в глазах другого человека ты выглядел счастливее, непринуждённее, лучше, чем когда он был с тобой? Газ в пол, через перекресток на красный свет. Мчимся каждый в своей машине с разных точек города, когда нам обоим на мобильный приходит странны звонок из полицейского участка, информируя о том, что Пейдж задержана. Странная штука фамилия, меня могли сколько угодно раз останавливать за превышение скорости или неправильную парковку, но лишь услышав фамилию Делавер возвращали права и просили больше так не делать. Откуда было такое влияние, ведь не мог Джо им обладать, даже будучи агентом ФБР. Или мог? Мы вбегаем в участок, ненароком соприкоснувшись руками и тут же отпрянув на безопасное расстояние. Между нами уже начат бракоразводный процесс, а мы все равно не можем друг от друга отделаться. Мне не хочется его видеть, не хочется говорить, не хочется когда-либо чувствовать запах одеколона, который сама и купила на минувшее Рождество. Но все маршруты ведут в одну и ту же западню – к нему. Мы вносим за дочь залог, она не говорит спасибо, даже не смотрит на нас, вероятнее всего, презирая. Она тоже отказалась выбирать между нами двумя, но решив не останавливать свой выбор ни на ком, этой ночью она проведет ночь со мной, а затем снова исчезнет на пару дней. Пересели в мою шкуру кого-нибудь другого, он бы точно удавился, порой я и сама не понимала откуда во мне берутся силы.
- Был бы ты мужиком, воспитал бы дочь как следует отцу. Это же даже не сын, страшно подумать, что бы выросло, будь бы у нас он. – мы стоим на лестнице перед полицией и пережевываем друг другу кости, пока не уничтожим все в друг друге без остатка. Качественно дерьмо, которое вылилось на меня после этой реплики можно было бы продавать за дорого, ведь редко кому так удавалось так мастерски уделать свою жену.
Со стороны сложно понять уже давно не пару Джо и Джилл. Почему она всегда терпит его сухость, жесткость и безразличие? Почему он никогда не может повести себя не как мудак? Почему они постоянно проходят через сухую пустыню горечи, чтобы в конечном итоге заставить друг друга ненавидеть просто потому что слишком стыдно признаться, что на самом деле скучает?
Почему все отцы всегда убеждены, что роль матери – это проблема? Чтобы переключить всю тревогу за свое чадо на одно и тем самым отвести от себя подозрение. Ведь негоже мужчине показывать свою слабость, показать свой страх, оголить нерв, нет, что вы, это же не то же самое, что каждый раз заниматься любовью раздетым, нет, это намного интимнее, это не для того, с кем прожил целую жизнь в браке.
- Моя проблема лишь в том, что из-за тебя она ренегат. Хотя постой ка, это же и твоя проблема. И ты едешь потому что чувствуешь свою вину, так что оставь свою легенду про инспектирование кому-нибудь, кто не прожил с тобой вместе тысячу лет. – я пристегиваюсь, хотя прекрасно помню, как Джо водит машину. Если мы и разобьемся, ремень меня не спасет.  – Если ты в этом уверен, считай, что прокатимся с ветерком, сменим обстановочку. - Уже сев я вдруг осознаю, что мне предстоит провести больше, чем 10 минут в компании со своим мужем. Своеобразная форма самоубийства.
- Я знаю, что ты считаешь меня дурой, и мне плевать. Этими плоскими параллелями ты меня из машины не высадишь, так что давай трогай – я хлопаю по торпеде и не стесняюсь смотреть Делаверу прямо в лицо. С меня хватит взглядов в сторону и попыток избегать друг друга. Мне осточертело все время искать повод постучать в его дверь. Меня бесит, как на нас смотрят со стороны отделы. Мы семья, плевать в каком виде, прошлого не перечеркнуть.
- Рада, что все твои побои на женщинах закончены, мне в свое время повезло меньше остальных. – ещё при браке мы старались не вспоминать то время, когда крошка Пейдж невольно влияла на нас своей способностью. Но даже когда мозг понимал, что Джо не отдавал отчета в своих действиях, сердце это отказывалось принимать, а память слишком хорошо запомнила всю боль. – А я тебе не грозила никогда ни тем, ни другим – обида, это самое сильное, что когда-либо меня ранило и единственное, что так и не сумела простить мужу. Ведь назойливая мысль так и не смогла уйти из моей головы: а если бы Пейдж приказала, он бы меня убил?
Джо заводит мотор, выжимает сцепление, переключает передачу, кладет руки на руль и…Белое золото ловит первые лучи восходящего солнцу, отражаясь бликами в моих зрачках.
- Это что такое? – я сама не понимаю свои ощущения, но одетое обручальное кольцо на пальце Джо явно выбивает меня из равновесия, которое, в принципе, я и так не особо поддерживала. Наше обручальное кольцо. Точно такое же, как висит сейчас на моей шее, вместе с крестом. Какое счастье, что заглянуть под мою рубашку Джо не может.
- Сделал себя вдовцом, а я меня покойной женой? – даже не знаю, что сильнее: обидно, как он его носит или похвально, что он его до сих пор хранит. Нам девочкам простительны такие сантименты, а вот с мужчинами всегда все сложнее.

Дороги были разбиты, от постоянной езды по ямам начинало укачивать, поэтому я даже обрадовалась остановке. Если бы ещё Джо смотрел на меня чуть попроще, а не своим фирменным свинцовым взглядом. 15 минут – это сказка, в далекие двадцатые меня ограничивали и вовсе пятью минутами, а ведь у нас тогда были маленькие дети. Я удаляюсь от машины и, не поворачивая голову бросаю:
- Прекрати пялиться на мою задницу, уже горит пламенем. – а затем удаляюсь. Конечно в таких заведениях мало приятного, поэтому я стараюсь быстро взять все необходимое и поспешить к кассе. Реплики в мою сторону оставляют желать лучшего, кто-то уже со скрипом отодвигает стул, чтобы встать и «познакомиться поближе». Я достаточно быстро проскальзываю в уборную и закрываюсь на щеколду. Конечно, она меня не спасет, если сюда действительно захочет кто-то зайти. Я выдавливаю на только что купленную щетку только что купленную пасту и быстро чищу зубы, затем умываюсь и долго держу руки под ледяной струей воды, чтобы унять дрожь. Нужно кофе, но его будут слишком медленно готовить, для моей внешности это убийственно. Я быстро выхожу из комнаты и следую к выходу, где меня уже поджидает два чебурека. Их плечи больно врезаются в мои как раз в самом дверном проеме.
- Вон там у бензоколонок стоит один ублюдок, которому плевать кто ты, застрелит одним выстрелом, если дотронешься. – не знаю уж почему они решили не проверять на деле, возможно время ещё было слишком раннее для разборок, но один из чебуреков отступил, а второй не стал препятствовать дальше.
- Держи на перекус – я кладу пакет с пирожками рядом с Джо. – Наверное, забыл уже, когда питался в последний раз. – и это даже не вопрос, а утверждение. Я и сама не помню, когда в последний раз ела, вчера или это было уже два дня назад. Мы проезжаем мимо кафе, на выводе нас провожают двое моих новых знакомых. – Те чебуреки такие славные ребята, хотели с тобой познакомиться, но я сказала, что мы спешим – я откусила один из пирожков и только тогда поняла на сколько проголодалась.
Через полчаса по дороге-камикадзе меня срубил сон. И все было бы супер, но за последний месяц сон стал не самым моим лучшим другом, а все потому, что такие отборные кошмары друзья поставлять просто не могут.  Сначала ты мучаешься, потому что переживаешь этот сон, потом ты мучаешься из-за того, что не можешь проснуться, ну а потом ты глохнешь от своего собственного крика. Именно так я проснулась и в этот раз. Сначала было сложно сориентироваться где я нахожусь, затем меня одолел психоз, почему я пристегнута, т.к. спросонья не разобрать пристегнута ли я или чем-то привязана, ну а потом наткнулась на презрительный взгляд Джо.
- Извини – я ерзаю на кресле, стараясь сесть поудобнее, но сердце в горле стучит так гулко, что мне становится ещё больше не по себе, а ремень лишь усугубляет положение. Я стараюсь выровнять дыхание и просто смотреть вперед на дорогу, однако ничего не выходит. – Останови машину. – сначала я говорю это достаточно тихо, но мы не останавливаемся. Паника нарастает, я отстегиваю ненавистный ремень и уже срываюсь на более громкий возглас – Джо, останови машину – я бы выпрыгнула из неё на ходу, если бы он не затормозил. Только тормоза заскрипели, как я вывались на ватных ногах на землю, с силой хлопнула дверью и спустилась вниз по обочине.
Долбанная посттравматическая хрень. Я пинаю с земли камень, затем просто пинаю землю, потом делаю много вдохов и выдохов, пока состояние тревоги не начинает отпускать.
Через три минут я возвращаюсь к Джо.
- Поделись сигаретой – заявляю неожиданно для самой себя, прекрасно понимая, что это может и не помочь, но почему бы собственно и не попробовать. В 43 года-то.

Выдержка из анкеты

VII Бессеребренник Иуда (Saint Judas)
» Джо не скрытный— он немногословный, крайне мрачный, но идущий на контакт, никогда не прячущий свои глаза. Вечно изучающий взгляд шныряет по комнате, подмечает любые детали, оценивает обстановку. Складывается впечатление, что он вечно напряжен как загнанный зверь, но, поверьте на слово, вы не знаете, что значит напрячься в понимании Джо.
» В мужчине с 18 лет пытаются ужиться мудрый семьянин и самоотверженный борец с несправедливостью. Этот конфликт не может разрешится и посей день, разрушив прекрасный брак и собственную психику. Джо скептичен во всем, старается принимать решения исходя из общего блага, а не то что хорошо для одной единственной личности. Но это не мешает ему быть самоотверженным если дело касается дорогих ему людей.
» Джо редко смеется, но достаточно часто ухмыляется. Вместо людей он часто видит подобии животных, псов, котов, знает как с ними общаться, как их обхитрить, со всеми в общении он занимает позицию “над”, возвышается. Жизнь для него уже пройденная дорога, люди его перестали удивляться, единственная причина жить и рисковать своей жизнью в этой войне— это сделать мир чуточку лучше для своих детей.
» Старого пса новым трюкам не обучишь, говоришь? Это явно не про Джо, безупречный, аналитический ум с годами стал только яснее, отбросив все возможные эмоциональные переменные, он выстраивал отношения в коллективе так, что с легкостью мог стать как лидером, так и помощником лидера без желания претендовать на его лавры и обязанности. Но больше всего Делавер любит работать один, как по части аналитики, так и в поле.
» "В Техасе люди простые". Этот стереотип отчасти Джо и сам принял. Мужчина избегает всячески философские вопросы, ему чужды терзания души и мечущийся инфантилизм других поколений(бес в ребро тоже прошел мимо него), но, работая с молодыми оперативниками, он потихоньку начал проникаться их проблемами, любя давать простые, порою странные советы из разряда: "бери быка за рога", "не объездишь кобылу — не поймешь" и другой, понятный лишь ковбоям прерий, фольклор.
» Что касается его мировоззрения, то Джо не может служить верой и правдой людям, которые подозреваются в терроризме. Делавер считает, что Итан, хоть и выглядит как говнюк, говорит как говнюк и вообще по сути является говнюком на первый взгляд, у него хотя бы есть четкая позиция, желание удержать от мир от безумия и хаоса, когда Риндт прикрывается высосанной из пальца околобиблейской моралью, выводя людей на улицу и сталкивая между собой. Как юрист, он считает, что Линколь мог бы и законным способом доказать свою правоту, как гражданин правового государства, а не бежать из тюрьмы, как преступник, и более того— призывать людей к оружию.
» Джо сложно назвать верующим, но мужчина крайне падок на всякого рода знаки и символы, именно они служили векторами во многих его действиях: от решения стать отцом до предательства своих товарищей ренегатов.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Eliza Dushku

» имя, возраст: Имя на ваш выбор. Для заявки пусть будет Брук Уиллиамс. Возраст 32-35 » принадлежность: Носитель » профессия: бывшая стриптизерша, ныне подойдет какая-нибудь мирная профессия

» способность: Астральная проекция Превращение в туман Рентгеновское зрение Сонар Эффект хамелеона Мне кажется, что эти способности хорошо подойдут разведчице. » сторона: Вигиланты » статичное изображение: ссылка

Брук родилась в обеспеченной семье преподавателей. Мать вела в школе английский, а отец преподавал теорию вероятности в университете. Семья была во всех смыслах образцовая. Девочка была единственным ребенком в семье, которого чересчур опекали. Уиллиамс была умна, но совсем не подготовлена к самостоятельной жизни. И это сказалось на ней в 19 лет,
когда ее родители погибли в автокатастрофе. Больше близких родственников у молодой Брук не было, а двоюродные дяди и тети разводили руками, мол, соболезнуем, но ничего поделать не можем.
Обладая притягательной внешностью и хорошим телом, Брук пошла в танцовщицы. Она никогда не называла себя стриптизершоей. Девушка достаточно быстро овладела навыками работы с шестом и научилась говорить посетителям именно то, что они желают услышать. Первое время Брук во время приватных танцев начинала говорить о английской литературе и ее влиянии на современность.
А это совсем не то, что хочет услышать посетитель таких заведений.
В 25 вышла замуж за охранника, с которым на удивление вышел удачный брак. Он, конечно, не приказал Уиллиамс бросить работу,
но неоднакратно на это намекал. А учитывая, что они хотели завести ребенка, то ее работа быстро бы стала неуместной. Девушка пообещала, что бросит все, как только забеременеет. Спустя почти пять лет после их свадьбы, ее мужа убил какой-то наркоман,
случайно попавший в клуб.
Брук работала там вплоть до начала войны.

Тэрон был любителем стриптиз-клубов и знает Брук много лет.
Для него она стала другом, который за деньги выслушивал все его проблемы и давал советы. У них до сих пор сохранились теплые отношения и их часто отправляют на совместные задания. По началу Тэрон пытался затащить ее в постель. Но потом понял, что это бесполезно. Брук не соглашалась, отшучиваясь, что она для него стара, в отличии от других танцовщиц, которые Куинну были абсолютно безразличны и готовы были запрыгнуть на него, только бы получить побольше денег.

Все в анкете менябельно, кроме бывшей работы, стороны и взаимоотношений с моим персонажем. Я с радостью помогу в написании анкеты и постараюсь не разочаровать в плане игры. А так же, если меня пинать, буду делать графику. Игрок я активный, так что без эпизодов не останетесь. Ниже прикладываю пост как раз-таки из стриптиз-клуба.

п р и м е р    п о с т а

Не особо понятно, какие цели преследовал Беррингтон, выдавая с каждым разом все более странные фразы, но с каждым своим действием он заставлял молодого человека убеждаться в том, что у него не все дома. Все-таки у него определенно не все дома, раз он так странно себя ведет. Но что уж там говорить Куинну, который не менее безумный и странный. А может даже и более. Парень все еще отказывался верить в то, что они пришли в стриптиз. Представляете? Он. С Оливером. В стриптиз. Со стороны это могло показаться мини-мальчишником или, например, что добрый человек решил отвести своего друга-девственника посмотреть на оголенные женские тела, которые он никогда в жизни не видел. Второй вариант больше походит на правду, если честно.  Но лучше не говорить об этом британцу, чтобы не вывести его. А то мало ли что он может сотворить в безумном порыве? Тэрон этого не знал, но и проверять не особо хотелось. Так ведь спокойнее.
— [b]И вот опять ты начинаешь крутить свою шарманку. Мы с отцом никогда не будем нормально общаться. И никто не сможет это изменить, потому что мы сами этого не хотим. Понимаешь? — и снова он становился раздражительным. Это больная тема, из-за которой он каждый раз становился взвинченным и нервным. Да он не так сильно волновался, когда его бросали. Отец — самая большая заноза в его заднице. Ну, разве что Беррингтон мог с ним посоревноваться, - Нам пора перестать говорить о своих стариках, которых кто-то любит, а кто-то не очень. Предлагаю начать засовывать в трусы этим прекрасным малышкам доллары, — его настроение мгновенно изменилось. Не сказать, что Тэрон — любитель заведений подобного плана. Но стриптиз определенно приводил его в восторг, учитывая, что сейчас он был абсолютно свободен.
— Ты такой интересный, будто бы у меня что-то иначе. Я взял, психанул и уехал в Японию ровно на следующий день, как мне пришла в голову эта идея. Так что можешь не жаловаться на свою тяжелую судьбу. Ты же сам решил выбрать такой путь. Я прав? — Куинн не знал, какие обстоятельства вынудили Оливера стать на такой путь. Может быть пришлось. Но, скорее всего, он сам захотел. Было бы смешно, если бы к этому всему он еще приплел карму, которую он очищает добрыми делами. Ага, только не стоит забывать о куче трупов и кровавом следе, который тянется за ним c тех пор, как он вступил в этот свой отряд.
Куинн не ныл о своем положении потому, что сам решил пойти в авиацию, сам принял решение полететь в Японию. Его жизнь с самого начала была какой-то ненормальной, и он осознавал, что в ней нет места любящей женщине. И от этого становилось немного грустно. Ведь, хоть совсем не хочется в этом признаваться, иногда очень хочется кого-то любить и быть любимым. Ага, не только у женщин могут быть такие желания. Когда ты так давно одинок, то начинаешься задумываться о том, что так и подохнешь в одиночестве, где-нибудь в жопе мира и никто не будет по тебе страдать. Потому что у тебя никого не было. А это, однако, грустно.
Парень совсем не был похож на человека, который будет заводить семью и играться с детьми на заднем дворе своего пентхауса, на который заработает сам, попрошу. Но когда-нибудь так и будет. Не хотелось бы, чтобы его семья жила в такое время, когда вокруг взрывы и самолеты сталкиваются друг с другом, унося жизни сотни пассажиров. Тэрон совсем недавно потерял мать. А если бы у него у самого была семья? А если бы они тогда тоже летели на том сраном самолете? Что? Смерть? Куинн бы не смог пережить такое. Именно поэтому он один. Потому что все вокруг него слишком опасно, а вокруг происходит что-то нехорошее.
- Нет, ну признайся, ты точно девственник! — парень уже хреново контролировал свою речь, а посему нес все, что только приходило ему в голову. А тем временем очередная порция алкоголя вливалась в его организм с невиданной скоростью. И парень не планировал останавливаться. Сегодня праздник и он может позволить сделать себе небольшой подарок в виде больной головы на следующее утро, что так пугало Оливера и, возможно, он уйдет отсюда не один. Ему повезло иметь приятную внешность, которая располагала к себе дам. А если повезет, то он и Беррингтону компанию найдет. Ну а что? Ему не помешает развеяться! А то такой весь серьезный и напряженный. Секс определенно бы помог ему почувствовать себя обновленным. Но только вот был вопрос в том, как доступным для него языком это объяснить, что Оливеру это нужно! Интересно, были ли когда-нибудь у британца беспорядочные половые связи? Если нет, то это нужно срочно исправлять. Только вот сложно было придумать, как это сделать, учитывая, что алкоголь его совершенно не берет, а для того, чтобы самому сделать первый шаг к неправильным действиям, нужно быть как минимум раскрепощенным, что было совсем не про эковца. Он только языком молоть умеет, да из пистолетов стрелять. А пригласить стриптизершу после работы домой — это нонсенс! Чертово британское воспитание! Очень хотелось надеяться, что она не все такие занудные, как особь мужского пола, неуверенно ерзающая на диване.
— Ты вообще хоть когда-нибудь расслабляешься? Или все время ходишь с кирпичом вместо лица? — Тэрон удивленно приподнял брови, задумываясь о том, а не робот ли часом сидит перед ним. Нет, без шуток. Иногда его эмоциональный диапазон был словно у спички. Но парень еще давно понял, что британец — человек непростой. У него в голове полно тараканов. Так и у Куинна. Может поэтому это чертовски дерьмовое Рождество они проводят вместе? Ну вдруг Санта решил, что они себя плохо вели весь год и поэтом должны страдать?
— Не всем в жизни везет хорошо устроиться. Я не вижу ничего плохого в том, что они зарабатывают телом. Ну а что такого? Ведь если бы в мире не было таких вот невезучих девушек, то откуда бы тогда появился стриптиз? Ну да, они не врачи и не спасают чужие жизни. Но если считать сферу развлечений, полным бредом, то я бы давно умер со скуки. Это же никаких концертов, спектаклей, баров и этого самого стриптиза. Я бы не хотел жить в таком мире. Он бы был слишком уныл для меня. А тебе бы отлично подошел, так думаю, — Куинн хмыкнул. И снова он взялся за старое и любимое — делать выводы о людях исходя из своего жизненного опыта. Нельзя так делать, конечно. Но он пьян и ему глубоко плевать.
Куинн уже было увлекся красоткой, которая сидела не нем. Но нельзя было оставить своего британского друга без внимания, - Милая, — он сунул ей под резинку трусиков двадцатку, — Займись лучше моим товарищем. А то мне кажется, что он немного заскучал, — Как бы ему не хотелось получить этот приватный танец от красотки неземной красоты, посмотреть на рожу Беррингтона ему хотелось еще больше. Поэтому он шустро перехватил из его рук стакан и стал наблюдать, как стриптизёрша переключилась на Оливера. Конечно, странно немного было за этим наблюдать. А еще сильнее пугал тот факт, что это слегка возбуждало Тэрона. Но об этом лучше никому не говорить, а то не так поймут.
- АААААААА, ты бы видел свое лицо! Если бы я был последним мудаком на земле, то я бы точно заснял это на видео и потом показывал своим внукам, — Куинн расхохотался, осознавая, как неловко сейчас себя чувствовал британец. Но это того стоило. Ладно, в конце концов стоит признать, что это самый лучший рождественский подарок, который можно себе представить, - Развлекайся, братишка, — лицо пилота загорелось, а губы растянулись в улыбке. Этот вечер наконец-то перестал быть унылым дерьмом.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
matthew fox

» имя, возраст: Дэвид*, ›40 лет » принадлежность: носитель » профессия: до: пожарный после: боевик в ГШ

» способность: обездвиживание* [Способность обездвиживать оппонента через прикосновение или зрительный контакт. ] » сторона: вигиланты* » статичное изображение: ссылка

Типичный представитель золотой молодежи в прошлом - Дэвид - выходец из состоятельной семьи врачей, где отец был именитым кардиохирургом, а мать - стоматологом. Совершенно типичная история, где будущее расписано родителями на годы вперед, невеста выбрана, и тепленькое место в кресле хирурга уже подготовлено. Единственный сын, на которого возлагали большие надежды в одночасье просто перестал был тем, кого из него лепили родители.
Он обьяснял все это просто - излишнеие давление со всех сторон, невозможность ступить шаг в сторону от намеченного плана, и в итоге - Дэвид, вместо того, чтобы поступить в университет, пошел в пожарные.
Обучение, первые вызовы и постепенно то, что было сделано назло родителям, стало делом всей его жизни.
Способность Дэвида проявилась совершенно недавно - несколько лет назад, аккурат началу войны. Дэвид был одним из тех, кто тушил пожар во время взрыва на церемонии вручения Оскара, виновником которого, по мнению общественности, и Дэвида в том числе, был Линкольн Риндт.
Когда началась война Дэвид оказался одним из ее участников, вступив в ряды вигилантов.

данные помеченные * не меняются

пример поста (с персонажами из акции)

- Ты что, Джеки Чан? - спросил Девид. - Винтовку при себе носи. - на этой фразе Колтер, будучи самым старшим пассажиром данного броневика, хохотнул, и даже не от сравнения со всемирно известным в прошлом мастером боевых искусств, а от того, насколько удивился Малкольм, не понимая о ком идет речь.
- Я отлично владею рукопашкой! - гордо парировал Бромм, на что Девид, давя в себе улыбку, процитировал одну из любимейших баек Фоули. - Знаешь, Малк, это же каким дебилом нужно быть, чтобы проебать на поле боя всю снарягу, найти абсолютно ровную площадку и вступить в рукопашный бой с таким же, как ты, распиздяем?!
Алиса за рулем разразилась хохотом, чуть дернув тачку невзначай.
Фоули тоже поддался искушению поржать с молодого бойца, недавно принятого в команду. И Девид оказался поистине прав, ведь для того, чтобы владеть самообороной нужно в первую очередь иметь мозги, чтобы просто напросто не попадать в ситуации, когда эта самооборона будет нужна. Недаром чемпионы нанимают себе охрану.
Сам же Фоули, будучи мужчиной немного грузным, и больше давил на физическую силу и на массу, нежели на поворотливость и спрытность, больше любил огнестрельное оружие, которое позволит быстро и качественно убить противника. А вся эта дребедень по типу гвоздей, ручек, карандашей и расчесок, которыми так упорно убивают своих врагов герои боевиков - это, увольте, ванильный бред. Так и считал Колтер, а посему в очередной раз поправил на плече лямку винтовки и проверил в кобуре пистолет. Опыт опытом, и его, по-правде сказать, было хоть отбавляй, но мужчина чувствовал себя слегка не в своей тарелке, находясь в обществе одних носителей. Тем более, что и тот человек, на встречу с которым они ехали, был как раз таки довольно известным своей криминальной биографией носителем.

Пока "начальство" общалось между собой, Колтер вместе с остальными охранял ближайший периметр, попутно вслушиваясь в разговор, принимая во внимание важные детали и тупо ждал, когда к нему обратятся. Ведь вести полемику с такими людьми банально не входило в его задание и статус. Так что пока велись переговоры между двумя сторонами, ополчившимися против одного единственного индивида, Фоули просто наблюдал. За дознавателями, одна из которых вызывала у Фоули интерес, за начальником полиции и за надзирателями.
И, наконец, к Колтеру обратились.
- Понял, сер. - к счастью, группа была не из детского сада и долго объяснять ребятам, что время собраться, не нужно было. - Расти, Девид - вы остаетесь с основной частью. Малкольм, Алиса, Тэрон - мы с вами патрулируем. Сер, - Колтер обратился к Флинну, - у нас есть телерепортер, так что в случае обострения, вы можете на нас рассчитывать. С вами остаются два бойца, остальная часть займет позиции около суда, чтобы убить сразу нескольких зайцев. Мы берем под контроль один из мостов и ближайший выход метро.

Все выглядело как-то пафосно-наигранно, будто это все было какой-то огромной подставой. И что-то Фоули подсказывало, что скорое действие плюс публичное появления такого рода персоны, как Никсон, не приведет ни к чему хорошему. Кто-то сегодня точно пострадает. Ведь такие сборища обычно становятся лакомым кусочком для преступников. А будь Фоули на другой стороне баррикад, он бы точно воспользовался таким шансом. Да и подельники заключенного, которые наверняка у него есть, и которым он, скорее всего, достаточно хорошо платит, не оставят свою "руку дающую" в беде.

- Будьте добры, как только появится информация о ситуации на улицах, предоставьте ее мне, чтобы я мог оперировать хоть какими-то данными. Если что, мы всегда на связи. - и на этой оптимистичной ноте Колтер удалился вместе с группой, кивнув в знак приветствия и прощания миссис Вербек, одному из дознавателей, которая, как всегда была очаровательна.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
michael pitt

» имя, возраст: Kyr McNair/Кир МакНейр, возраст - ~30. » принадлежность: Носитель. » профессия: Личный учитель и воспитатель.

» способность: Управление радиацией. » сторона: Вигилант. » статичное изображение: ссылка

Кир - человек сам себе на уме. Первое, что бросается в глаза при первой встрече с ним - это пронизывающий, изучающий взгляд, под которым любому нормальному человеку станет неуютно. Он не заводит разговор первым почти никогда, говорит по существу,  очень сдержан с незнакомцами, но при этом не создает впечатление зажатого человека. Скорее, наоборот - он умудряется молча и неподвижно заполнять собой все пространство вокруг, безоговорочно завладевает вниманием. В разговоре располагает к себе, очень интеллигентен, эрудирован, цитирует книги, увлекательно рассказывает притчи и истории. Не кичится своими знаниями, но охотно дискутирует. Прекрасный преподаватель - собственно, по профессии он до войны и мог быть преподавателем в школе для носителей. Умело находит подход к людям, особенно к младшим. Бытовой раздолбай, надо сказать, и сам по себе гуляющий кот - спит до обеда, разбрасывает вещи, не любит мыть посуду и забывает запереть дверь и калитку во двор. Курит прямо в комнате, ест там же.

Отношения с Эваном очень теплые и доверительные. Отца Эвана все время нет, вокруг война, и оба понимают, что сейчас только они друг у друга и есть. Ив очень дорожит своим учителем и считает его неоспоримым авторитетом. Отношение Кира к Эвану мне видится как к младшему брату. Кир зорко следит за подопечным и контролирует его, но дает ровно столько свободы, сколько нужно, чтобы тот не чувствовал себя в клетке. К счастью, Эвану много и не надо.

- Мне придумался главный конфликт персонажа в виде разборок с собственной способностью. Она проявилась довольно рано и оказалась опасной для самого носителя и окружающих, поэтому Кир прошел через огонь, воду и медные трубы прежде, чем научился владеть ею. Уровень самоконтроля у него где-то рядом с медитирующими по сорок лет буддийскими ламами, но есть вероятность пару раз в жизни превратиться в Халка.
- Узнал о своей способности уже в сознательном возрасте, когда все близкие родственники, с которыми он контактировал, умерли от рака или лучевой болезни, с тех пор тренировался как проклятый, чтобы контролировать себя.
- Бывший военный, служил в разведке, бывал в горячих точках.
- Общий образ мне видится каким-то вроде "Я пытаюсь выглядеть прилично, но иногда из меня прорывается Курт Кобейн или Мейсон Вергер".  Если читали "Дом, в котором...", Р Первым тоже можно руководствоваться. К слову, это обсуждаемо, я с удовольствием покурю с вами персонажа. Внешне образ Джимми Дармоди из "Broadwalk Empire" хорошо подходит.
- Очень важный момент. Кир действует согласно собственной морали. Его способы достижения цели всегда оправданны для него самого, уверенность в этом непоколебима. Он абсолютно адекватен, дружелюбен даже местами, но именно эта черта должна быть в нем стержнем, должна пугать.

ВАЖНО!!!

Персонаж косвенно участвует в сюжетном квесте "Особое мнение", поэтому детали нужно уточнять у меня или АМС.
Также есть эпизоды с ним в качестве НПС, детали уточните у меня.

п р и м е р    п о с т а

Они шли напрямик через лес, и выглядело это так, будто Эван ведет нового знакомого, а не наоборот, как он просил. В отличие от леса, в черте города несмотря на относительно открытую местность, снега почти не было. Зато были противные грязные лужи. Город пустовал, на самом деле. Многие уехали отсюда на Юг штата или ближе к Атлантике, где концентрация людей была выше. Здесь же было настоящее захолустье. Когда Эван впервые сюда приехал, он испугался того, сколько внимания он к себе привлекает - чистенький, сытый, в новой одежде, с дорогими гаджетами. Не только он, конечно, но даже Кир не так сильно выделялся с его любовью одеваться в первое, то из шкафа выпало. Сейчас ему было несколько спокойнее - куртка грязная, лицо в крови, на голове гнездо из волос. Они с кудрявым теперь смотрелись вполне органично.
К слову, его спутник и не думал расслабляться. Напускное спокойствие этого не могло скрыть. Или Ив просто хорошо это подмечал. Наконец, словно дождавшись, пока они будут в более-менее безопасном месте, он кратко описал рисунок, исполненный Эваном на снегу. На секунду Линд замедлил шаг, затем зажмурился и шумно вздохнул: катастрофа, как же. То, что он умудрился вытоптать стофутовую эмблему ренегатов - вот настоящая катастрофа. В нынешних реалиях это предсказание могло значить что угодно, самое очевидное - захват врагом этого города, но точно нельзя было сказать. Более того, что бы подумал любой посторонний, увидевший это художество на самом открытом из мест? Самое невинное, что Эван бунтует. В худшем и более веротятном случае, что подает сигнал врагу. Его бы пристрелили на месте, не затопчи этот парнишка следы преступления. Ив искоса глянул на спутника. Ведь мог доложить кому-нибудь. ГО, например, или еще куда. Но он не стал этого делать. Он старательно уничтожил предсказание, даже не разбираясь. Вряд ли это было простое человеколюбие. Только не в данных реалиях.
- Понимаю, - кивнул Эван и спрятал руки в карманы. - Интересно, что это значит.
Наконец, они вышли к городу, оказываясь почти сразу в так называемом элитном районе. В Ванкувере, конечно, этим словом называлась куда более обустроенная территория. Форт-Коллинс и до войны был периферией, и элита жила относительно скромно. Они, впрочем, могли позволить себе садовников и горничных, благодаря которым жилища выглядели ухоженными. Сейчас же большая часть этих домов была пуста. Горничные рассказывали, какие жестокие бои здесь шли, когда вигиланты строили стену. Это длилось недолго,, но, как результат, большая часть жильцов либо погибла, либо уехала подальше от линии фронта. Кудрявый спросил, как далеко им еще идти, как раз вовремя, при чем - они были почти на месте. Двухэтажный таунхаус высился над соседскими домиками и неизменно привлекал взгляд каждого прохожего. Именно к нему Эван и направлялся. Почти сразу спутник остановил его. Все еще неровно шагающий Ив резко обернулся на него и чуть не упал.
- Что? - он уперся руками в колени, преодолевая головокружение, и выровнялся, глядя на парня. В голове совсем некстати возникла мысль, что он так и не спросил имени своего спасителя. Последовавший вопрос, впрочем, отодвинул эту проблему на задний план. Эван напрягся и прикусил губу. Лицо парня выражало массу эмоций, которые он безуспешно пытался скрыть. Тут и опаска, и любопытство, и надежда. "Пожалуйста, будь на моей стороне". Как-то так Ив это прочитал. А какая, собственно, эта его сторона?
- Мой отец - вигилант, - помолчав, сознался Ив. - Его здесь нет, и вряд ли он появится в ближайшее время. Не говори, за кого ты, если не хочешь. Мне это не важно.
Соврал, не моргнув глазом. Важно, конечно. Это не противостояние католиков и атеистов, гомофобов и гей-парадов, черных и белых. Это непримиримая война, где если уж ты по другую сторону баррикад, то готовься к бою. Это невидимая стена, которая вырастает между людьми, где бы они не находились. Но для Эвана, чьи убеждения были продиктованы отцовской позицией, сейчас важнее было то, что он был невыносимо одинок. Домашнее обучение, почти полное отсутствие общения с кем-либо извне, постоянное ожидание его измотали так, что он готов был побрататься с кем угодно, лишь бы хоть как-то развеять свое уныние.
- Пойдем, тут всего ничего осталось, - спрятав взгляд, в котором наверняка читалась мольба, Ив повел спутника к крыльцу. - Ты меня здорово выручил, даже если не брать в расчет ситуацию с... рисунком. Я тебе должен, так что не отказывайся.
Калитка была открыта нараспашку. Только Кир забывал ее закрыть, значит, его дома нет. Эван выдохнул с облегчением и потянул спутника за рукав, требуя следовать за собой. Дважды нажал на кнопку звонка, подойдя к двери. Глухое урчание чужого пустого желудка не ускользнуло от его уха.
- Флора, наша домработница, обещала сегодня приготовить рагу. Останешься на ужин? - его голос слегка дрожал. В конце концов, он не смог бы удержать, захоти его новый знакомый удрать прямо сейчас. - И, кстати, я так и не спросил, как тебя зовут.
За дверью раздались торопливые шаги. Если ему и бежать, то на это у него осталось менее трех секунд.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
zoe kravitz

» имя, возраст: Nala Imari Forsythe/Нала Имари Форсайт, 20 лет. » принадлежность: Носитель или человек. Без разницы. » профессия: Студентка (специализация на выбор игрока). В настоящее время - информатор/член партизанского отряда/искатель в Южной Дакоте.

» способность: Возможно, что-то связанное с преодолением расстояния - электроперемещение, левитация и т.д. Или нечто близкое к природе - взаимосвязь с животными. » сторона: Вигиланты. » статичное изображение: ссылка.

Никто никогда не верит, что мы брат и сестра. Неудивительно, конечно - поэтому нам остается лишь посмеиваться над чужим изумлением.
Нала родилась в Южной Африканской Республике и любит свою страну, несмотря на все противоречия. Она была рождена вне брака -
но была любима и недостатка в родительском внимании не испытывала. Джоэл, мой отец, позволял ей самой выбирать свою судьбу,
ее мать проявила в воспитании дочери не меньшую мудрость - оттого Нала выросла смышленой, самостоятельной девочкой, не знавшей "прелестей" трудного переходного возраста. Она никогда не устраивала драм из-за того, что ее родители не были женаты (Джоэл так и не развелся с моей матерью) и не воспринимала существование старших братьев - меня и Эрвина - как угрожающее ее семье зло.
Я не буду расписывать семейные взаимоотношения до мельчайших деталей, как и ее выбор профессии, поскольку считаю, что такие вещи проще и вернее обсуждать уже непосредственно с игроком. Важно, что до октября 2036-ого года Нала была в США - училась по обмену либо же проходила курсы для носителей из-за внезапно проявившейся способности - где жила со мной в Бостоне. Как только конфликт перешел в новую фазу, границы оказались закрыты, и мы не смогли вернуться на родину. Нала застряла в чужом государстве, но, как вскоре выяснила, не на чужой войне. Как бы сильно ей не хотелось вернуться домой, вражда между ренегатами и вигилантами не могла оставить ее равнодушной. Она выбрала одну сторону вместе со мной - не из-за того, что слепо доверяла чутью брата, а по собственным убеждениям.

Юджин души не чает в Нале и пытается ее всячески опекать, что с его легкомысленным характером смотрится смешно - и Нала это прекрасно сознает. Она со смехом принимает любую помощь старшего брата и является одним из немногих людей, кто может с ним справляться в те времена, когда его циклотимическое расстройство (переход от воодушевленности и все побеждающего энтузиазма к депрессии) обостряется.
Я бы хотел видеть ее в штабе Южной Дакоты или же информатором - в той же Дакоте или Мичигане, поскольку считаю, что при всех ее достоинствах в главном штабе ей не место. Поэтому мы будем видится не так часто, как хотели бы - и Нале стоит готовиться к тому, что Юджин будет доставать ее со своей заботой на расстоянии. Мы оба заинтересованы в том, чтобы найти нашего общего брата - Эрвина и вытащить его из тех неприятностей, в которые он себя вовлек.

Я обожаю Ленни Кравица, я считаю Лизу Боне одной из красивейших женщин планеты, и, соответственно, люблю их дочь, поэтому был бы особенно благодарен, если бы вы не меняли внешность заявки. В остальном - не буду мешать вашей фантазии. Помните, пожалуйста, что Нала - человек из другой страны, с абсолютно иным менталитетом и отношением ко многим вещам: для нее, как и для многих африканцев жизнь скоротечна, но отнюдь не печальна.  Отразите эту черту в ее характере, поведении и отношении к войне. Нала мечтает вернуться домой - но не может, и разгорающаяся война для нее не только вопрос мировоззрения, но и личное дело. Она заинтересована в том, чтобы все закончилось как можно быстрее.

п р и м е р    п о с т а

Белый — это траур.
Нелепая мысль возникла из глубин старых ассоциаций, воспоминаний, чужих традиций. Перед наполненными слезами глазами предстали дымчатые образы — люди, их черные, блестящие головы покрыты пеплом, будто мукой. Старый обычай. Так некоторые африканские племена провожали в последний путь умерших — обязательно с криками и протяжными песнями и кровью, выступающей на лицах через десятки глубоких царапин, прорезаемых плакальщиками для дикого, необузданного выражения своей скорби. Курт был готов услышать хоть что-то, хоть один жалобный вопль, бой барабанов, но его окружала одна тишина да хлопья яркого снега. Похоже, сейчас в его глазах выжжет сетчатку, как ни старайся он спрятаться от всепоглощающего белого мира.
Вот она, верная ассоциация. Белый — это еще свет. Та самая последняя надежда из баек о конце тоннеля. Миф. Бреннеру всегда казалось, что смерть — это мрак, который тянет тебя на черное дно.
Видимо, в чем-то он все же ошибся.
К тому же, смерть в его понимании представала бесконечной пустотой, а не комнатой в жилом блоке вигилантского бункера.
Курт поморщился, фокусируя взгляд. Да, ошибки быть не могло. Если бы мужчина только мог вспомнить, что совсем недавно медленно истекал кровью в предместьях Чикаго, то подумал бы, что все было дурным сном и сейчас он проснулся в настоящем.
Однако, к несчастью, Бреннер не сознавал, что с ним было до этого видения, он существовал только в нем и выйти за его пределы не мог. Для него в этот миг все было просто и понятно.
Единственное, что все же было неясно, — почему внутри так... пусто.

Это чувство не исчезло даже после того, как в уме поселилось четкое осознание того, что Курта бьет жар.
Он заболел? И не пошел в крыло медиков? Наверное, больничные койки опять все заняты, не иначе. Хотя странно, он редко болел. И почему-то никак не мог вспомнить, когда именно это произошло. Более того, после небольшой мысленной проверки немец обнаружил, что не знает, что происходило вчера, неделю, месяц назад. Его будто поместили в информационный вакуум, сплетенный из раздражающе-белого света — тот самый траур, только для мыслей.
Его не мог разрезать даже звенящий от недовольства женский голос.
Курт с абсолютно стеклянным взглядом смотрел на Эрику и Фрэнсиса и с большим трудом вслушивался в поток речи. Поздравления? Кого и с чем он должен был поздравить? Ответ не пришлось искать долго, он был буквально надет на его друзей, вот только ясности ситуации это не добавляло. Они что, поженились? Бреннер знал, что Мур неровно дышит к их светловолосой напарнице, но всегда воспринимал это как нечто свойственное любвеобильной аналитической натуре, разумно полагая, что выросшие на земле войны чувства долго никогда не жили.
— Что... со мной... не так? — вместо радостного восклицания он поступил совсем не по-товарищески, начал выяснять, что происходит с ним, а не с ними. Сейчас его наверняка обвинят в эгоизме, но Курт чувствовал себя слишком паршиво, слишком бессмысленным для окружающей реальности. Ему нужно было наполнить себя хоть чем-то. — Простите, ребята, но мне кажется, что я... проспал целую вечность.
Мужчина смежил веки, надеясь, что прикосновение Франко, как обычно, принесет облегчение, но его не было. Ощущение, что на тебя что-то давит извне, только усилилось, и боевик издал еле слышный стон.
— Нет. Не лучше. А по поводу желания убить меня... я как-то живым себя не... не чувствую. Эрика, — он хотел было сказать, что кровожадность ей не к лицу, это было что-то настолько не ее, что казалось, будто перед ним не Марш. Кто-то другой. И все же, сил на эти слова у него не нашлось, и Бреннер позволил течению себя нести. Все дальше и дальше, к еще более странной действительности, влиять на которую он никак не мог.
Чем чаще его посетители просили его их поздравить, тем меньше Курт того хотел. Предчувствие было такое, будто ему категорически не стоит это делать, что бы он перед собой ни видел. Бреннер стиснул зубы и молчал, молчал даже того, когда его комната претерпела преображения — будто в угоду обожающей самолеты невесте.
Единственным моментом, когда он все же позволил призракам взять над собой верх, — это согласие присмотреть за котом.
— Кто может желать смерти коту? — вопрос повис в на глазах исчезающем воздухе. Немец с немым удивлением уставился на внезапно заговорившего питомца Мура, но так и не успел спросить, что он имеет в виду. Дышать уже было нечем.

Удар головы об руль.
Дышать и вправду было трудно.
Он все же уснул, а дверца машины оказалась закрытой порывом ветра, именно поэтому возникло это давящее ощущение  удушья. Курт, хрипя, толкнул ее, впуская внутрь свежий воздух.
— Черт тебя побери... Бреннер, — идея отдыха была дуростью. Следовало не жалеть себя, а идти дальше. Ему опасно было задерживаться где бы то ни было, шанс заснуть и не проснуться был слишком велик.
Курт протер слезящиеся глаза, обдумывая странный сон. Такое и вправду могло привидеться только больному человеку, поскольку разумного объяснения мороку не было.
Кряхтя, мужчина выбрался из салона автомобиля и уставился на руины впереди. Нужно найти воды. Хотя бы. И что-то, на что в дальнейшем можно было бы опереться: волочить за собой простреленную ногу было слишком больно.
Проклиная все на свете и себя в первую очередь, Курт медленно побрел в сторону ближайшего здания, которое можно было назвать чудо уцелевшим.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
james marsden/james franco/casey affleck/any other

» имя, возраст: Everett Fox/Эверетт Фокс, 34-36 лет. » принадлежность: На выбор игрока. » профессия: В мирное время - активист организации Amnesty International, занимающийся вопросом смертной казни в США. В нынешнее время - ренегат главного штаба (активность оставляю на усмотрение игрока).

» способность: На выбор игрока. Если решите пойти в боевую группу, думаю, вам все же потребуется взять какую-нибудь разрушительную силу, чтобы оправдать присутствие прежде отрицающего необходимость насилия персонажа в наступательном подразделении. » сторона: Ренегаты. » статичное изображение: ссылка

Для Эверетта мир всегда делился на однозначное добро и зло; он прекрасно различал, что есть хорошо, а что плохо - и воспитание в прогрессивной, демократичной семье только поддержало в нем изначальные убеждения, что мир можно привести к светлому будущему, если усиленно над этим работать. У него никогда не было особых проблем, поэтому он активно занимался чужими бедами - заступник слабых и обиженных в школе, активный участник общественной жизни в колледже и, наконец,
один из борцов за тех, кто не может защитить себя, во всемирно известной организации Amnesty International. Поддерживая стремления товарищей помогать узникам совести по всему миру, Фокс, тем не менее, обратил свой взор на внутренний и давний конфликт Америки - смертную казнь. Много лет он потратил на то, чтобы помогать семьям приговоренных к смерти людей, изучал дела заключенных,
вникал в малейшие юридические детали. Эверетт искренне убежден, что убийство - не выход, а риск ошибиться слишком велик, чтобы отправлять человека за "зеленую милю".
Разразившаяся война для него - все равно что брошенный в глаза пылающий песок. Больно, страшно, непонятно. Творящийся вокруг хаос убеждает его в том, что Линкольн Риндт, кем бы он ни был, прав в одном: Америка зашла слишком далеко и с этим нужно что-то делать. Слухи о жестоких расправах вигилантов над ренегетами по понятным причинам приводят его в лагерь орлов, где он начинает постигать все тонкости и ужасы войны. Добрый мальчик, искренне убежденный в монохромности мира, ломается. Заповедь "не убий"
вызывает много вопросов и еще больше отчаяния. И в конечном итоге Эверетт, как и все, приходит к одной мысли: цель оправдывает средства.

Мы познакомились, когда мне было 16 лет. Моего отца приговорили к смерти через введение инъекции по обвинению в серии убийств, и я, конечно же, пыталась оспорить как приговор, так и голос разума, твердящий, что Дональд Темплтон виновен и оправдывать его ни в коем случае нельзя. Эверетт был тем человеком, кто откликнулся на мои призывы о помощи в Интернете. Он работал над делом серийного убийцы и сделал все возможное в этой ситуации, но итог был один - Дональда казнили, а я, совсем потерявшаяся в том, кому надо верить, а кому не стоит, начала приходить к мысли, что казнь была заслуженной, а такие, как Фокс - включаются в борьбу ради борьбы. Не за правое дело, а за возможность сделать свою жизнь интереснее. Как следствие, мы в конце концов стали в некотором смысле "антагонистами" друг для друга, и это чувство лишь усилится после того, как я узнаю, что Эверетт, в общем-то, сам от своих же принципов и отказался. Полагаю, он к Мэй относится все же с куда большей мягкостью, чем она к нему, но - время и игра покажет.

На самом деле, мне все равно, какую внешность/имя/должность вы в итоге выберете. Я хочу увидеть персонажа, чьи идеалы погибли. Покажите переход от человека, привыкшего сражаться без крови, к "продукту войны", которым неизбежно становится всякий, кто хочет выжить. И я вас на руках буду носить.

п р и м е р    п о с т а

Ощущение освежающей прохлады не опьяняло, не пробуждало и не отрезвляло. Ничего подобного. Только покалывало кожу и холодило подрагивающие губы каплями ледяной воды.
Это было лишнее: припухлость на щеке — последствие удара — исчезла благодаря недавно принятому душу, избавившему тело и от других следов чудовищного приключения в парке аттракционов, но Мэй все равно зачерпнула еще пригоршню воды, чтобы в очередной раз ополоснуть лицо. На собственное отражение в зеркале она старалась не смотреть. Не хотелось заглядывать в глаза тонкому, бледному призраку; не хотелось сталкиваться с пустотой.
Она зияла в душе Мэй огромной дырой. Голодная тень поглощала любые отблески эмоций, старательно не подпуская к себе никого и ничего. Там, в коридорах штаба, она спасала. Помогала справиться с переживаниями в то самое время, пока ее вели в медблок и расспрашивали о деталях случившегося. Воспоминания о том, что имело место несколько десятков минут назад, благодаря этому нарастающему чувству опустошенности остались в сознании чем-то зыбким, расплывчатым. Тогда это казалось благословением. А сейчас стало проклятием.
Мир, агрессивно напоминавший о себе в людных комнатах, все равно кричал в голове — жутко, повелительно, разными голосами, и морозил душу не хуже мифического северного Борея.
Мэй отошла от зеркала, по-прежнему не поднимая глаз. Хотелось разрыдаться, отпустить все, но почему-то не получалось.

Она не знала, сколько прошло времени с того момента, как ее, растерянную, перепуганную и жадно дышащую, привели в Баттл-Крик. Сюда, домой. Понятия не имела, что будет дальше. Не имела ни малейшего представления о том, какие разговоры будоражат сейчас умы аналитиков, разведчиков и членов Совета штаба. Темплтон цеплялась за простые, но важные вещи: ее волновала участь побывавших вместе с ней в аду товарищей. Опасения за их жизни были более чем справедливыми, но, к счастью, страхи себя не оправдали, и настойчиво спрашивающую о самочувствии Мура девушку успокоили заверениями, что с ним все будет хорошо, как и с другими вигилантами, пополнившими сегодня и без того разнообразную клиентуру лазарета. Успокоили и выпроводили, чтобы под ногами не путалась. Мэй, несмотря на пережитое ей кислородное голодание, в госпитале долго держать не стали по очевидной причине: не стоит использовать драгоценные койко-места для тех, кто в них особо не нуждается, — спасибо гидрорегенерации. 
Жаль только, что стиравшая рубцы вода не могла спасти еще от тех шрамов, что оставались невидимыми.

Обычно ей нравилось возвращаться домой. Собственная комната казалась безопасным уголком, где всегда приятно было провести время и пообщаться с веселой и жизнелюбивой Эрикой.
Но Эрики сегодня тут не было.
Была только Мэй, ее мрачные, черные мысли и еще более темные угрызения совести.
И ей никак не удавалось от них отделаться. Попытки переключиться на что-то другое оборачивались полным провалом. Не думать о прошлом? Пожалуйста, размышляй о текущем: о Франко на операционном столе, о людях, брошенных в коридоре на растерзание бешеным псам, о тех, кто скончался во время сеанса деоксидации. Не хочешь? Так вспомни мертвые, безжалостные глаза самого родного человека и тихие мольбы тянущихся к тебе жертв маньяка...
Мэй сгребла в охапку первое, что попалось под руку — того самого игрушечного единорога, которого она выиграла в тире и которого позже нашли вместе с остальными ее вещами, и забилась в угол своей кровати. Как будто это могло помочь спрятаться от себя же самой и от того, что уже не исправить.
Как будто это могло укрыть от громкого и назойливого мира — который с каждый минутой становился все холоднее.
И который вскоре снова дал о себе знать осторожным стуком в дверь.
Мэй поначалу не хотелось вставать. Лучше бы гость ушел и оставил ее в покое, и неважно, что этот самый покой никакого утешения не приносил. Но в конце концов она все же поднялась с постели и поплелась к выходу из спальни, держа плюшевую игрушку за лапу.
В конце концов, за дверью могло быть что-то важное. Новости о Муре или Алине.
В общем и целом, Мэй не ошиблась.
— Привет, — с трудом выдавила она из себя, встречаясь глазами с Джеральдом Флинном.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
famke janssen (nikki reed | lauren german | olga fonda | etc.)

» имя, возраст: Мелисса, > 40 лет. » принадлежность: носитель » профессия: это может быть что угодно - дизайнер интерьеров, владелица вет. клиники, менеджер.

» способность: что-нибудь с огнем, воздухом или водой. Свою способность она прятала как могла до признания носителей, и развивать ее, соответственно начала уже после этого. » сторона: ренегаты » статичное изображение: ссылка.

Удивительно, как человек может оставаться сильным, после всего, через что прошел. Это удивляло всех, кто когда-либо был знаком с Мелиссой, кто знал про ее жизнь больше, чем она показывала. Состоявшаяся семья из четверых человек, родители и два ребенка. Это то, о чем мечтают многие, глядя на счастливую фотографию, сделанную в Рождество. Таких фотографий было очень много, и Мелисса не уставала на них смотреть, вспоминая былое счастье. Счастье, которое очень резко закончилось. Мать долго от всех скрывала страшную болезнь, пока та за пару месяцев, когда начался рецидив, высосала из нее жизнь. Отец после смерти супруги упивался отчаяньем, совершенно позабыв о двух дочерях, что тоже скорбили. Младшая дочь была предоставлена на опеку старшей, старшая -  Мелисса - предоставлена сама себе. И как можно жить, существовать и пытаться выжить, когда отец день за днем спивается, а ты тащишь на себе двоих, совершенно забывая о себе, взгромоздив на себя роль матери. Наверное, не о таком мечтает девочка в шестнадцать лет. И наверное все бы устаканилось, если бы отец не покончил с собой на глазах у своих детей, наверное все бы могло стать хорошо, если бы младшая сестра не провалилась под лед на пруду и не утонула. Как можно остаться при здоровом рассудке, пройдя через все это? Мелисса смогла пережить это. Она потратила на это очень много лет. Как и потратила многие годы, скрывая то, что жило в ней. Способность, которую она называла проклятием, дар, который никто не понимал. Жизнь устаканилась и уже к тридцати Мел смогла поставить себя на ноги, жить нормально, лишь изредка вспоминая о тех страшных днях. Война ее не сломила, впрочем, как и многие другие она захотела быть полезной и присоединилась к ренегатам. Характер: мнительная; реалистично смотрит на жизнь; чувствительна к агрессии; умеет правильно использовать информацию; неприступная, недоверчивая, ранимая.

4 июля
Этот день стал по-определению последней каплей, которая переполнила чашу терпения Мелиссы. Эти отношения, которые длились чуть больше года, уже намеревались перерасти в нечто большее, чем простой гражданский брак двух достаточно взрослых людей. Единственное, с чем так и не смогла полностью справится Мелисса, так это с тем неминуемым синдромом солдата, который просыпался у Колтера.
Четвертое июля стало поистине настоящим испытанием для пары, и один из них это испытание не прошел. Это случилось тогда, когда соседи начали взрывать петарды.

Колтер, схватив винтовку, которая таилась недалеко, практически под рукой, стянул с кровати спящую Мел и потащил в подвал.
— Колтер! — кричала она, но мужчина будто оглох, полуприсяда, прижимая к себе женщину  и покрывая ее голову, тянул по ступеням вниз. И та, чертыхаясь через ступени, еле успевая за любимым, смогла докричаться до мужчины, только когда крикнула "Смирно!".
Он замер, уставившись на нее совершенно стеклянными глазами, в которых играл страх и непонимание.
Она пыталась его успокоить, но в ответ он только оттолкнул ее:
— Ты что думаешь, что мне это нравиться? Ты думаешь, что у меня есть какая-то кнопка, нажав на которую это можно выключить?
Он весь в поту, ходит по подвалу туда сюда, так и не выпустив из рук винтовку. Пульс зашкаливает, а крики становятся все громче. И то, что он орет, уже даже не разобрать. И, женщина, пытаясь просто элементарно перекричать его, орет в ответ :
- Контролируй себя! — но тщетно, он не слышит, и только когда она просто уходит оставив на тумбочке кольцо, оставив после себя только воспоминания.

Из биографии Колтера Фоули: Потом была женщина. Хорошая, добрая, простая. Но он все сам испортил еще до того, как встретил Мел. Испортил тем, что был на войне. Все мысли, все разговоры, все сводилось к этому. К войне, к смерти, к терактам. Она просто не выдержала, и Колтер ее понял и простил. Он осознавал, что все портило, но, к сожалению, никак не мог этого исправить. Война засела в нем, как опухоль. Поняв однажды, что у тебя "рак", ты начинаешь думать о нем постоянно.

Это не заявка в пару, это что то из серии призраков из прошлого, совершенно сложные и непонятные отношения.

п р и м е р    п о с т а

Вранье. Нет. Пиздеж. Добротный такой. Все, что он говорил в последнее время было именно им — пиздежом. Просто потому, что назвать это ложью просто язык не поворачивался. Соврать, это что-то из серии просто так — выстроить защиту, избавить себя от лишних хлопот. Потому что есть потребность. Я ем на завтрак кашу, ты не толстая — информация, которую никто не проверит, да и незачем. Фоули же выиграл лотерейный билет, а после вступил в национальную королевскую гвардию пиздежа.
Как еще убеждать людей в том, что ты все еще при своих. Как укрыть то, что называется безысходностью, хотя бы от голубых глаз Джой, которая не дает покоя. Как смотреть ей в глаза и мысленно орать о том, что ты, горе-боевик, вероятно проживешь не так долго, как хотелось бы обоим. Чувство, не теряющееся еще с возвращения из Нью-Йорка. Как смотреть Тэрону в глаза, понимая, что они потеряли друга. Сейчас все эти взгляды играли некую подставу, злую шутку, выбивая из-под ног всякую уверенность. Только и оставалось, что "все в порядке", "поговорим об этом позже", осаждая очередной приступ истеричной опеки.
Из медпункта выпроводили, подлатав на славу, и вигилант жалел. Это было то место, где можно было побыть наедине. Недолго, правда. Отпуск закончился, и началась игра в песочницу с мозгом. Рысканье по воспоминаниям, к черту, в общем. Нет же не скажешь. А хотелось...

...Белая стена давит на мозг, иногда даже плывет, когда моргать забываешь. Фоули же сидит на твердом белом стуле, в развалку — что сказать, нужно прийти в форму — вертит в руках наполовину пустой стакан с водой со странным кислым привкусом. Рассматривает, как жидкость под разным углом переливается по стенкам, оставляя на стекле прозрачные повози.
Отставляет стакан и пялится на колено, точнее на силуэты двух шурупов, которые должны снять через несколько дней. Теперь он хотя бы может ногу сгибать. Мужчина вообще удивился своей фортуне и тому, сколько ударов в ногу он умудрился пропустить. А после терпеть тянущуюся боль, которая проходит только если ты лежишь увальнем и только пальцем в носу вертишь. 
Комната эта, кстати, не особо приятная. Получше, конечно, чем в полицейских участках, но все же не ахти... Атмосфера, так сказать, прямо фонила предстоящим выносом мусора из мозгов, заставляя нервно ерзать на  этом же хреновом белом стуле, вытирая ладони о штаны. Уже не белые, кстати...
Фоули смотрит на запястье и понимает, что прошло всего пять минут. Пять адовых минут, которые длились хренову вечность. Колтер потирает затылок и лицо, проводя ладонью по непозволительно отросшей щетине, что уже даже цепляется за мозоли на пальцах.
Мысленная злость на себя еще больше портит день, поэтому настроение пропадает уже к обеду — сейчас самый пик. Вот так и случается, что все плюсы превращаются в минусы. И даже этот хренов стакан в своем безмятежном спокойствии начинает доводить до белого каления.
Вигилант понимает, что предмет интерьера с намеком на гостеприимство вряд ли виноват в том, что у Фоули не сложилось, и понимает, что он сам в ответе за свое чертовски молниеносно принятое решение, а, как результат — за его последствия. Что сказать, если даже после того, как прогремел последний выстрел в библиотеке, вся будущая жизнь Колтера мигом пронеслась у него перед глазами.
И Фоули уже думал о том, что лучше бы на его месте был Куинн, который так мечтал о подобном.
А новость разнеслась быстрее, чем сифилис в дешевом борделе. Фоули, кое как пытался следить за обновлениями на словах, в интернете, и понимал, что ренегаты вывозят на чем могут. Только Фоули знал точно, что пуля в голову несла быструю, безболезненную и чистую смерть. Мужчина, ожидая собеседника, даже потратил некоторое время, просчитывая вероятность не летального исхода для ренегата.
И снова это — зерно раздора в тупой голове, проросшее в паранойю — нельзя быть героем и убийцей одновременно. Ты или тот, или другой. Имеем причину, встречайте следствие — дверь наконец открылась, и среди белого полотна стен и до одурения яркого света, струящегося с потолка, появилась темная фигура.
Не то чтобы друг, да и не враг вовсе — просто очередное лицо, мелькающее где-то в штабе. Раньше виделись, пару раз общались — в клуб по интересам пока рановато. Именно по этой причине Фоули и встал с насиженного места. С трудом, не поспоришь — пришлось опираться на стол, а тот предательски отъехал в сторону. Руки за спину — от этого не избавиться, бросать угол стола было рискованно, но Фоули это сделал.
А предугадать, чего можно от дознавателя ожидать, практически невозможно, как и подготовить ответы заранее. Не школа, где в каждом отверстии шпора и препод не смотрит. Очередной сеанс стирки, и нельзя было сказать, что вигилант был к нему готов. Напротив. Лучше бы сдох.
Короткий кивок в качестве приветствия, короткое — Сэр, и Фоули садится обратно на стул. Стул остыл, бля...

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
james d’arcy

» имя, возраст: Рай Уинстон / Rye Winston. 42 года » принадлежность: носитель. » профессия: дознаватель.

» способность: Понимание сути вещей, абсорбция памяти, детектор лжи или подобное. » сторона: ренегат. » статичное изображение: ссылка.

Родился в Обане, Новая Зеландия, переехал в США студентом, поступил в Йель. Оппозиционер, чиновник, рвавшийся в сенат, пока это еще имело значение. Идеалист с непоколебимой мечтой сделать мир лучше, даже если придется прибегать к жестким методам для этого. Поборник правды, носитель белого плаща, убежденный сторонник Риндта. Сколько себя помнит, всегда имел активную гражданскую позицию и мечтал что-то изменить. Бунтовал против существующего правительства после ужесточения правил иммиграции, из-за которых не смог забрать в Штаты своих родственников. Сначала был постоянным участником митингов и маршей, затем решил, что эффективнее будет попробовать изменить систему изнутри и начал карьеру политика. До Вашингтона так и не дошел из-за начала войны, но охотно встал на сторону ренегатов и нашел применение своим способностям.
По натуре сложноватый человек, в работе жесткий, строго следует регламенту, пишет подробные отчеты. При всем этом не лишен добросердечности. Не любит быть в одиночестве и охотно заводит новые знакомства. С начала войны, правда, стал намного разборчивее в выборе друзей. Любит детей, у самого есть два сына (можем обсудить количество и пол детей), которые вместе с матерью живут в Новой Зеландии, у бабушки.

Будь моим дознавателем :З
Если серьезно и вкратце - Эван переходит к ренегатам после квеста в сомнительных условиях, потому понадобится допрос. В дальнейшем учитывая любовь Рая к детям и склонность Эвана быть маленьким потерянным слоненком, можем подружиться. Обстоятельства встречи могут измениться по итогам квеста, но в целом держим курс на вышенаписанное. Если что, я не поленюсь придумать другой сюжет.

Требовать ничего не буду. Я пишу относительно быстро. Если попрет, могу и по посту в день выдавать, но и подождать несколько дней мне не в лом. Размеры постов ограничены только полетом мысли и ходом сюжета, соблюдения размеров от соигрока не прошу - пиши, как тебе комфортнее. Желание развивать персонажа и сюжетную ветку очень приветствуется.

п р и м е р    п о с т а

Что-то не так.

Дело было не только в сереющем к вечеру небе. Не в легком треморе, сотрясавшем конечности, и не в предчувствии надвигающегося приступа. Даже воздух был на вкус какой-то не такой, наэлектризованный, что ли. Ветер, едва коснувшись шеи, пробрал холодом до мурашек, хотя холодным не был. Что-то было катастрофически не так.
Взрослые пошли вперед, к ровным рядам свежих могил с одинаковыми, безликими надгробиями. “Панк” и парень поприличнее вроде как спорили с пленным могильщиком, он что-то говорил про “заразу”, и что не хочет подходить ближе. Эта фраза - или просто так совпало? - стала триггером. Эвана затрясло. Он только и успел, что схватиться за предплечье Хьюго, чтобы привлечь его внимание, потому что сам он уже терял контроль. Мир пошатнулся, и сознание просто рассеялось.

* * *

- Ни хрена себе! - совсем некультурно выдает Кир, так и не сменив выражение лица. - Ив, если это сбудется, я куплю тебе пиво.
- Фу-у, - Эван вываливает язык, по-детски кривясь от самой идеи. - Гадость. Вот большая “барбекю” с сырными бортами сойдет. А пиво свое сам пей!
Кир кивает и лениво отмахивается - будь по-твоему. Смотрит на чуть порванный у края листок с рисунком. Силу нажатия Эван никогда не мог контролировать во время приступа, поэтому часто портил столы, оставляя на дереве глубокие борозды от ручки, или рвал листок неосторожными штрихами. И сейчас тоже порвал, а на пластиковой столешнице остался толстый след от карандаша. Пока Кир вдумчиво смотрит на его каракули, смущенный Эван затирает салфеткой следы преступления.
- Блин, - бормочет Кир. Он чем-то обеспокоен, хотя, по мнению Линда, ничего серьезного он не предсказал. Какое-то ДТП, судя по всему - на листке были выведены две машины, одна с мигалками, полицейский и двое гражданских.
- Ты понимаешь, насколько продвинулся, а?
Ив поднимает удивленный взгляд на учителя. Тот раздражен. Кажется, не тем, какой Эван несообразительный, а самим фактом прогресса.
- Откуда ты знаешь? Рисунки лучше не стали, - он возвращается к прерванному занятию. Слышит стук браслета часов о стол - Кир всегда, когда недоволен, резким движением кладет руки перед собой. Такое себе ты-задолбал-тупить-движение.
- Они стали конкретнее. Это не просто случайные образы, это уже конкретная ситуация. У каждого из персонажей свое настроение. Смотри.
Он сует листок Эвану под нос, и Линд не может не повиноваться. И действительно, видит разницу. Полицейский, пусть и палочный, стоит, сложив руки, смотрит на гражданских с подозрением. Рядом с ним мужчина - он развел руками, выглядит самоуверенно. Женщина, сидящая в машине… напряжена? И вообще, по картинке много что понятно. Например, что это обычная дорожная проверка - мигалки у полицейской машины не включены, и ни у кого нет оружия.
- Я тебе больше скажу, Ив, - Кир сейчас еще более хмурый, чем обычно. - Все, что ты когда-либо предсказывал, так или иначе касается тебя. Если люди на рисунке не имеют к тебе отношения, то это скоро изменится.
- Думаешь, я их встречу? И полицейского? - Эван смотрит на учителя во все глаза. Вопросы он на самом деле хочет задать совсем другие, но лучше пускай разговор идет так, как хочет Кир. Перетянуть инициативу в разговоре на себя никогда не получалось.
Учитель в ответ лишь загадочно пожимает плечами.

* * *

Первое, что он увидел, очнувшись, это нарисованную прическу. Эван моргнул пару раз, дождался, пока мир перестанет качаться, и сфокусировал взгляд на сидящей перед ним женщине. Она держала его за плечи, разглядывала его лицо и что-то взволнованно говорила.
“Что ты видел?”
Что? О чем речь?
Рука болела. Эван поднял ее к глазам и тупо уставился на неглубокий порез на ладони, с которого сочилась кровь. На земле лежал его окровавленный нож. Как это получилось? Когда он успел? Голова болела, женщина требовала ответа, а Эван не мог расцепить челюсти. В поле зрения попал не менее обеспокоенный Хьюго, только в отличие от леди он не впервые видел такое, а потому просто ждал, что его друг скажет.
- Ничего, - Эван мотнул головой и зажмурился от головокружения. Попытался высвободиться из чужой хватки и затравленно оглядел присутствующих. Все взгляды были обращены на него, и Линд съежился - он отвык от такой реакции.
- Я ничего не вижу, я рисую, - скомканно сказал он и заозирался - он же вышел из машины с блокнотом, использовал ли его по назначению?
Книжка валялась рядом, раскрытая, с кроваво-красными пятнами по всему рисунку. Теперь понятно, зачем пришлось вспарывать руку - у Эвана при себе был только простой карандаш, а тут срочно понадобился второй цвет. К слову, тоже необычный случай. Ив протянул леди блокнот. Одного беглого взгляда на листок хватило, чтобы внутри все похолодело и рухнуло вниз. Предчувствие его не обмануло. Хреново обладать хорошим воображением. Теперь нарисованные им трезубцы, казалось, тычут в лопатки и вот-вот проткнут насквозь. Страх снова сковал его речевой аппарат, и когда женщина затрясла его, спрашивая, не говорили ли они кому о задании, он не смог ответить. Да и нечего было отвечать. Он ни с кем не разговаривал, кроме Хьюго и владельца заправки. Ну и еще Кира.
Догадка шарахнула по голове. В таких случаях говорят “осенило”, но это слово слишком позитивное, не для сейчас. Если до этого Эван боялся сам не пойми чего, то теперь им овладел ужас по вполне определенной причине. Женщина отпустила его, отвернулась, теребя прическу, а он так и остался стоять на коленях, тараща круглые от страха глаза на Хьюго.
- Хью, я… - голос сипел и едва слушался.
Версия далась нелегко. Кир был самым близким ему человеком. Тем, кому можно доверить что угодно, любой секрет. А еще он был убежденным вигилантом. Горло сдавило спазмом. Грудную клетку жгло, как будто его уже нанизали на трезубец. Им конец. За ними пришли, их всех здесь убьют. Все потому, что Эван не удержал язык за зубами. Если бы можно было героически, как Гарри Поттер, пойти к врагу, сдаться и тем самым спасти остальных, он так бы и сделал, но он не герой и не Немезида вигилантов. Он просто маленькое трепло, и он так и останется на этом кладбище. И поделом.
Его слабое, жалкое “Я не хотел” прервал стук упавшего на землю тела. Землекоп просто рухнул, как мешок. Отчего-то не возникало сомнений в том, что он больше не встанет. Эван только сейчас поднялся на ноги и заозирался. Выстрела или какого другого постороннего звука не было. Мужчина будто бы сам по себе решил умереть в эту секунду, потому что не хотел идти выкапывать труп.
Ив почувствовал, что еще немного, и он уже не сможет совладать с истерикой. Хотелось кричать. Кое-как он сократил расстояние между ним и Хьюго и сказал куда-то в землю - тихо, так как громче просто физически не мог:
- Я рассказал Киру о могильщике. Я не говорил, где он живет, и куда мы поедем. Я только сказал о том, что ты подслушал. Мне очень, очень жаль.
Эван словно врос в землю в ожидании удара или ругани, или того и другого. Он стоял и трясся, как осиновый лист, не в силах ни взгляд поднять, ни шаг в сторону сделать.

Стой и жди расправы. Больше ничего не делай. Ты сделал достаточно..