Apparat – Escape
Прежде, чем покинуть тёплый и приветливый Новый Орлеан и вновь нырнуть в холодное море войны с головой, Фостер успевает уладить несколько незавершённых дел.
Во-первых, по пути с дикого побережья в город он покупает охапку сочных апельсинов и вручает их девчонкам Андерсон. За этим следует долгий и тяжёлый разговор, подтвердивший догадки Рейгана касаемо его отношения к Мёрфи. За почти десять лет они не обсуждали то, что случилось со средней из сестёр до отъезда в горячую точку и уже непосредственно на месте. Теперь же, долгие годы спустя, меч войны был зарыт в землю, и оставшиеся Фостеры с Андерсонами всё же оказались связаны семейными узами, пусть и таким извращённым образом. Кажется, он даже расплакался прямо в палате.
Во-вторых, он честно рассказал санитарам всё как есть: и о нежеланном сновидении, и о мёртвой птице, и о море, о ките, о пистолете. Миловидная рыженькая медсестра назначила ему серию консультаций и какие-то стимуляторы, и ничто из этого кардинально не изменило жизнь Фостера. Всё это уже было. Было и прошло. Не мир вокруг изменился – кажется, стал другим сам Фостер, вместе с «Миротворцем» утопив в заливе тяжесть прожитых лет.
В-третьих, он получил сообщение от ричмондских информаторов о том, что в Новом Орлеане требует встречи человек. Будучи не в силах и дальше развлекать себя старательным избеганием встреч с Шоу, Фостер мгновенно согласился на это маленькое дело и встретился с мужчиной, который представился другом Кирстен Линд, которая, в свою очередь, приходилась матерью не кому иному, как Эвану. Под чутким контролем местного ренегатского техника мужчина передал Фостеру небольшую коробку с просьбой передать её Эвану.
- Ему это нужнее, чем мне, - сказал он, и Фостеру не нужно было спрашивать, чтобы понять, что находилось внутри.
Техник дал добро, и Фостер забрал «посылку» с собой в Ричмонд.
В-четвёртых, коллективный ренегатский разум принял решение отказать в принятии его в ряды боевых единиц главного штаба. Рейган не был удивлён и в некотором роде испытал облегчение, ибо диверсия в Цинциннати и бешеный режим тренировок ещё долгое время будут сниться ему в кошмарных снах. Однако с условием успешной реабилитации совет ричмондского штаба предложил ему место саблидера боевиков и по совместительству наставника для новичков, и от этого предложения Фостер уже не смог отказаться. Дженнифер с её коротко стриженным затылком и свора непослушных детишек стали для него той семьёй, которую, как он боялся, уже никогда не обретёт. Наверное, даже в партизанском лагере Рейган не чувствовал себя таким живым и настоящим.
В-пятых, в придорожной лавке он купил голографическую картину с изображением окна, в котором можно переключать изображение в соответствии с временем суток. Она даже звуки издавала вполне правдоподобные. Птички там. Газонокосилка. Пацанам понравится.
Остановившись в паре шагов от портальщика, Фостер со скромным багажом в охапке оборачивается, чтобы бросить последний взгляд на реабилитационный центр. Всего за пару недель здесь произошло столь многое, что не укладывалось в ограниченном сознании ренегатского солдафона. Со всей своей трагедией даже лагерь партизан за несколько месяцев не изобиловал таким количеством событий. И теперь, словно оглушённый веянием жизни, Фостер наконец готов был вздохнуть полной грудью.
Усмехнувшись фигуре на восьмом этаже – Джереми или нет? – Фостер жмёт руку старику Ричи, который после телепортации из главного штаба иногда заглядывал к нему в палату, и они вдвоём садятся в неприметный «Форд». Проехать несколько миль на восток, высадиться в чистом поле, почувствовать дружеский хлопок по плечу…
И выблевать недавно съеденный обед.
«Портальщики, чтоб их.»
Добравшись до нужного места по заранее полученным координатам, Фостер следует за своими провожатыми – двумя высоченными лбами из Ричмонда, которых он до этого видел только мельком, - до умело замаскированного «парадного» входа в штаб и наконец спускается под землю. Прощай, солнечный свет.
Пройдя муторную процедуру проверки и даже поймав в свой адрес великодушный кивок дежурного ВСБ, Рейган наконец полноправно ступает на эти земли в качестве человека, на которого можно рассчитывать. И ему чертовски хочется распить по бутылке хорошего пива с Дженнифер по этому поводу.
По памяти найдя комнату, которую Фостер делил с мальчишками, когда ещё тусовался здесь на птичьих правах, он нерешительно замирает перед дверью. Время обеда, кажется, подходило к концу и большинство обитателей штаба уже успели набить брюхо, так что велика вероятность, что в помещении кто-то будет. Живут ли Эван и Хьюго до сих пор здесь? И кто теперь занимает осиротевшую после отъезда Фостера койку?..
Собравшись с духом, Фостер уверенно толкает дверь с идиотской улыбкой на лице. Внутри оказывается старый добрый Эван, ничуть не изменившийся с их последней встречи, а вот Хьюго, кажется, где-то гуляет. Этот парень – занятой, ему не до триумфального возвращения какого-то там стрёмного бородатого мужика.
- Здорóво, Страшила! – громогласно приветствует он Эвана. – Не ждали? А я всё равно пришёл.
Стремительно проследовав к своей безжизненно застеленной и пустой койке, он с размаху швыряет дорожную сумку на покрывало. С той стороны раздаётся совершенно не характерное и пугающее завывание, и Фостер врастает в пол. Из-под покрывала выползает нечто хтоническое и грязно-серое, и вот тут боевик натурально приседает. «Хтоническое» тем временем, издав противное «Мяу», высокомерно потягивается и меняет положение, улёгшись на бок и отвернувшись от присутствующих, даже не удостоив пришельца взглядом.
Фостер красноречиво поворачивается всем корпусом к Эвану, застывшему с не менее красноречивой миной.
- На это?.. – невпопад произносит он, и от крайней степени удивления голос его звучит на несколько тонов выше. – На ЭТО вы меня променяли?
Ах да, и в-шестых: он дома.
